– Только с тобой, – буркнул Линсен. – Можешь быть спокойна: тут никого нет. Внешняя дверь закрывается изнутри на щеколду.
Я бросила взгляд в вычищенное зеркало. В полумраке мои заурядно-русые волосы казались рыже-каштановыми. Разбитая губа вспухла и вздёрнулась, почти достав до носа. На подбородке запеклись ручейки крови.
«Ночь, темень и бессонница черты твои меняют…»
– Оставь меня, Морино, – проговорила сквозь зубы. – Мне нужно внутрь.
– Ничего не отчудишь? – спросил Линсен с сомнением.
– Не веришь, так можешь остаться, – рявкнула я. Перед глазами снова потемнело от ярости. – Жрицы не стесняются!
– Всё, извини, – он, наконец, вышел, затворив за собой дверь.
Я щёлкнула затвором и наклонилась над раковиной, выдыхая раздражение. Негодуя, плеснула в лицо водой. Розоватые потоки побежали по фаянсу, скатываясь к стоку. Кровавые полоски быстро смывались вместе с остатками белил.
Ставшее уже знакомым головокружение накрыло слишком неожиданно. Смазало краски перед глазами и потянуло за собой.
«Треклятых ты невольница, я точно это знаю!»
Я рухнула на одно колено, проехавшись подбородком по краю раковины, и в момент потеряла себя. А когда опомнилась, очутилась уже в знакомой темноте. Там, куда не просачивались запахи.
– Где я? – сорвался с губ робкий вопрос.
На душе заскребло от писклявого тона, а сердце сжали тиски. Только что я поняла, как просчиталась. Два слова в четыре буквы выдавали меня с потрохами. И Элси тоже.
К счастью, ответа не последовало. Лишь ветер засвистел в глухой тьме. Судя по звуку, он дул снаружи, наталкиваясь на оконное стекло и просачиваясь в щели. Там, где была я, царствовала недвижимая теплота.
– Треклятых ты невольница, – повторила я засевшую в голове фразу, – я точно это знаю.
Ощупала пространство вокруг. Я лежала на мягкой кровати, закрытая одеялом под подбородок. Ткань белья казалась плотной и накрахмаленной.
Может, я уже на Первом Холме, и меня начали холить и лелеять?
– Тут кто-то есть? – повторила я громче.
И снова мне ответила пустота.
Пришлось изо всех сил напрячь мышцы, чтобы сесть на кровати. Едва мне это удалось, тело повело вбок. В ушах засвистело, а в голове загрохотала повозка. Гораздо громче, чем в тот день, когда Элси прыгнула первый раз.
Не став испытывать судьбу, я опустилась на подушку. Ощупала пространство вокруг. Ладонь натолкнулась на прикроватную тумбочку. Пальцы поднялись по лакированному дереву наверх, зацепили стоящую на самом краю тарелку и опрокинули её. Звон битого стекла наполнил комнату.
– Треклятые Разрушители! – выругалась я, приподнимаясь.