Как раз к этому моменту стали возвращаться остальные машины. Вскоре произвели посадку уже одиннадцать экипажей вместе с нами, не было только машины
комэска первой эскадрильи, который раньше командовал третьей. Думать, что такой опытный лётчик мог просто заблудиться и не найти свой аэродром никому в голову не
пришло и уже начали закрадываться самый чёрные мысли, а радость от удачного вылета стала стремительно гаснуть в тревоге за товарищей. Когда на дальнем конце поля
началась какая-то суета и вскоре к стоянкам подошёл парень в лётном комбинезоне. Маша мне подсказала, что это штурман-стрелок не вернувшегося экипажа, когда он начал
докладывать командиру полка:
- Товарищ гвардии майор! Меня послал с места вынужденной посадки гвардии старший лейтенант Матросов. Во время вылета над целью попали под зенитный
огонь, машина сохранила управление и мы возвращались, когда уже на подходе мотор "обрезало" и мы немного не дотянули до полосы. Произвели посадку на лугу в трёх
километрах отсюда, командир в порядке, остался ждать помощь. Доклад окончил...
Все живы и здоровы! Радость всколыхнулась с новой силой! Все радостно повалили в столовую перекусить перед сном. Только названные командиром остались
разбираться кому и куда ехать, что требуется взять с собой... Уже назавтра увидела пострадавший самолёт Матросова, у него больше трети левого верхнего крыла не было
вообще, каким-то чудом уцелели стойки, которые удерживали или удерживались остатками силового набора крыла из балок и лонжеронов, а на тросе болтался уцелевший кусок
вырванного из шарниров элерона. Многочисленные пробоины в других крыльях и фюзеляже на этом фоне просто терялись. Осталось только восхититься тем, какой запас
прочности и летучести заложили в конструкцию нашего самолёта. Вокруг пострадавшей машины уже завели деловитый хоровод техники, уверена, что скоро и по нему доложат,
что самолёт к вылетам готов. Комэск-раз Матросов на самом деле легко ранен или повредил руку при посадке, потому, как ходит с рукой на перевязи.
Но мне нужно идти на разбор полёта к Зое. И до самого вечера она меня дотошно выспрашивала, что я видела, о чём думала, что делала по всему полёту
буквально посекундно. Я думала, что говорить будем про саму бомбёжку, и сказала об этом, на что получила ответ, что грамотно дойти, а потом без ущерба уйти часто
гораздо труднее, чем провести самую ювелирную и сложную бомбёжку. Ещё оказалось, что она ещё вчера в небе заметила, что я здорово провалилась по высоте, что ещё
десяток метров и нас бы не просто ударной волной пнуло, а могли осколки или "вторичные взрывные снаряды" достать. Последние - это, как оказалось, всякие обломки,
камни, куски строений и деревьев, которые силой взрыва разбрасывает в стороны, и они могут наносить ущерб не меньше, чем части самой бомбы. Отдельно мне было высказано
неудовольствие за две пробоины, которые нашёл в самолёте наш грустный Матвей и доложил комэску, как положено. И что малолетняя дурочка (это про Машу, если вы не
поняли, и ничего, что она меня старше, но я - командир экипажа, а значит несу ответственность за всё) из пулемёта решила пострелять мой личный недосмотр и недоработка.
Что моё дело это не просто за ручку управления подержаться и в педали попедалировать, а всё остальное - хоть травой зарасти, моё дело касается всего не только в
самолёте, но и вокруг него. То есть ходить, думать, оценивать и делать правильные своевременные выводы и реализовывать их. Кроме того, что просто проговаривали мои и
Машины действия во время всего полёта, мне ещё было подсказано с десяток наземных ориентиров, часть которых даже помню по полёту. Что важно, это были именно ночные
ориентиры, а не уже привычные для меня дневные, как оказалось, это совершенно разные вещи... В общем, этот разбор - продолжение учёбы и натаскивания боевого лётчика...