— Самоубийство — суть грех гордыни, — Виктор л'Амори — широкоплечий и темноглазый мужчина сорока лет — предпочитал называть себя военным стратегом. Когда-то эта должность существовала на кораблях Туата Де Даннан. — Только возгордившийся сверх меры решит, что в его власти выбирать, когда ему рождаться и когда умирать. Смерть — это прерогатива Бога, а жизнь — величайший из его даров. Отвергая его, ты плюешь Создателю в лицо, — он закончил собирать автомат и одним резким движением вернул магазин на место. — Но капитана и, думаю, меня вместе с ним, ждут штормовые волны и чудовища глубины — на Дискордии мертвых сбрасывают в океан. А ты, Сол, еще раз назовешь меня святым отцом, окажешься в космосе. Без скафандра.
Солар фыркнула. Она не прекратит, знал я, а л'Амори ничего ей не сделает.
Огромный, во всю стену, экран напротив командирского пульта сейчас был черным — так всегда, пока Морриган в полете. Она не ныряет в червоточины, как корабли Земли в первые столетия колонизации дальнего космоса. Не сжимает пространство перед собой, как делали во Второй Империи, сокращая путь в миллионы световых лет до пары километров. Не уходит в иное измерение, как прочие корабли Туата Де Даннан.
Морриган уникальна — второй такой корабль невозможен физически. Она одновременно находится во всех точках пространства. Если ей нужно попасть из пункта А в пункт Б, она просто исчезает из первого и материализуется в последнем.
Когда мы окажемся в обычном космосе, мало что изменится — на экране я увижу лишь редкие искры звезд — и те, наверное, погасли давным-давно, просто свет от них еще летит по Вселенной, обреченный исчезнуть так же, как то, что его породило.
— В чем, собственно, проблема, капитан? — спросил Нуаду. Бан-ши на его плече расправил крылья и каркнул.
— Дискордия, — ответила за меня Сол. — Он собирается на планету, где нас убьют, едва мы сойдем с посадочного катера.
— Вы никогда не встречали дискордианцев, ваше высочество? — спросил л'Амори. Принц помотал головой. — Дискордия — древняя богиня хаоса и раздора — планета названа в ее честь. А религия, где она стала центральной фигурой, родилась на Земле миллиарды лет назад.
— Некоторые считают, — вставила Сол, — что изначально она была просто шуткой.
— Только не дискордианцы, — заметил л'Амори. — Когда-то их учение объединяло двадцать шесть систем, теперь еле живо на одной-двух планетах. Видите ли, Нуаду, дискордианство провозглашает главенство хаоса над порядком. И чем раньше человечество сольется с Первозданным Хаосом, проще говоря, умрет — тем лучше, — если бы не автомат в руках, его легко было представить за кафедрой в церкви. Интересное, наверное, зрелище. Широкоплечий, похожий на вставшего на задние лапы медведя, знающий триста два способа, как убить человека, л'Амори читает проповедь о вреде насилия. Жаль, я познакомился с ним, когда этот этап его биографии остался в прошлом. — Забавно, кстати. Дискордианцы желают смерти всякому разумному существу во Вселенной, но сами умирать не спешат.