Царское слово крепкое, и я торжественно заявляю, что эти мои слова тоже будут святы и нерушимы — все я подтвержу царским указом».
Полковник Лоов, выслушав слова царя в почтительной позе, повернулся лицом к абадзехским депутатам и на чистом, образном, черкесском языке начал переводить роковые, грозные слова…
Народ слушал в гробовой тишине. После того, как Лоов закончил переводить, несколько секунд стояло общее молчание. Потом Хаджи Хаджемуков, которому заранее было поручено сказать первое слово, подвинулся вперед и заговорил: «У меня любовь к родине так велика, что я был бы согласен любой ценой сохранить ее для наших детей. Предки долго боролись за родину и до наших дней сохранили ее нам. Но теперь я вижу, что у нас не хватает сил оружием отстоять свои земли. Пришло время, когда мы должны войти в одно из соседних государств. Нам ближе по религии Турция, но она не хочет оказать нам военной помощи… Русских много, нас мало, силы неравные, и нам не устоять!.. Мое мнение — принять предложение русского царя, покориться судьбе, за это Бог не осудит нас»…
В задних рядах прошел какой-то шорох, который затем стал усиливаться и вылился в мощный ропот…
Царь побледнел и спросил у переводчика, о чем говорил этот старец. Когда слова Хаджемукова перевели, царь сказал: «Старец прав, но видно, что народу эти слова не понравились!»
Вторым и последним выступил Тлиша Шуцейско Цейко.
Это был высокий и сухой старик с небольшой седой бородой, с суровым мужественным лицом.
Цейко был известен как выдающийся оратор и человек, который никогда и никого не боялся, всегда открыто говорил, что думал.
Он оглядел сборище, повернулся к царю и начал: «Русский царь сказал то, что должен был сказать по своему долгу, его я не осуждаю, но мои слова не совпадают с его желанием. Народ, как и отдельный человек, он развивается, стареет и умирает. Самый большой век человека — сто лет, а народ живет тысячелетиями. Нет ничего вечного под солнцем. Русскому царю понравился Кавказ, и вот уже шестьдесят лет он ведет войну за его покорение. Но и нам люба наша родина-мать, и мы, не жалея жизней, защищаем и отстаиваем ее. Мы должны будем дать ответ своим предкам и Богу за это священное дело.
Нас никто не упрекнет, что мы щадим себя. Нет, мы обильно проливаем свою кровь и кладем свои головы… Мы гибнем, но лучше гибель, чем рабство.
Русский царь нам обещает неприкосновенность религии и адатов.
Но разве это возможно?
Бросьте горсть соли в кадку воды и посмотрите, что случится с солью — она растает. Маленький народ, покоренный большим народом, должен раствориться в нем. С окончанием нашей свободы окончится и наша самобытность, иначе и быть не может. Мы храбро и беззаветно должны продолжать борьбу. Бог не в силе, а в правде. Будем биться до конца. Если и погибнем за родину, за народ, за веру, за честь, то позора нам не будет. Может быть, Кавказ и станет русским, но черкесы не будут рабами русского царя, пока в их жилах течет кровь.