Началась служба. Солдаты набожно крестились, по русскому обычаю один за одним выходили и, низко кланяясь, клали возле аналоя кто копейку, кто две, а кто и более. Наконец в долине Сочи раздалось православное «Христос воскресе!» Стали христосоваться. Начальник отряда вызвал георгиевских кавалеров; их, против ожидания, оказалось весьма много. Священник со святою водой пошел кропить куличи и пасхи. Позади батальонов, как обыкновенно кругом церкви, расположены были длинным рядом все принадлежности разговенья; усатые артельщики и каптенармусы, почти все кавалеры, заменяли здесь молоденьких, красивеньких хозяек. Солдаты из рядов посматривали на яства своей роты, помышляя о том, как вместо скудной кашицы и сухих сухарей они будут закусывать мягким, вкусным куличем. Кончилась обедня. Пошли по домам. Начальник отряда, кроме офицеров отряда, пригласил к себе моряков с прибывшего накануне на рейде Сочи парохода. Они явились в полной форме, в шитых новых мундирах, белых жилетах и треугольных шляпах. Офицерам отряда было и стыдно и странно смотреть на них. Если у кого и сохранился в походе новый мундир, то он, наверное, так измок и измялся, что сделался хуже старого; большинство же было в том самом поношенном платье, в котором постоянно карабкались по горам.
После разговенья в лагере вскоре все стихло.
Первый день праздника в отряде прошел спокойно и скромно. Ни визитов, ни форменных поздравлений здесь некому делать. Офицеры собирались, толковали о том, о другом, ходили к берегу взглянуть на море, и вечером, когда смеркалось, поужинав, удалились по палаткам. Нижние чины также держали себя тихо; даже не было песен. Зато в последующие дни люди расходились. После тяжелых и долгих походов, неделя отдыха, при изобильном подвозе провианта и рому, показалось блаженством. Под конец недели праздник удвоился: генералу Гейману привезли георгиевский крест третьей степени. Насколько начальник отряда радовался за отряд свой, когда 2-го апреля Великий Князь наградил многих на месте, настолько подчиненные были счастливы настоящею наградою своего генерала…
* * *
…21-го мая глухое урочище Кбаада с раннего утра закипело жизнью. Войска чистились и одевались, готовились к параду; то туда, то сюда сновали адъютанты и офицеры за приказанием: задолго до назначенного срока отовсюду сходились к месту молебствия линейные унтер-офицеры: им еще накануне указаны места, и они боялись, чтобы как-нибудь не сбиться. В большую диковинку были в ту пору войскам, в особенности Кубанской области, смотры и парады. В походе и в деле они видели себя дома, а тут суетились, не знали как и за что взяться. Небо было сумрачно; густые серые тучи беспрестанно закрывали снеговые вершины громадных хребтов, которые, как ширмы, со всех сторон окружали котловину урочища; точно будто горам этим тяжело было смотреть на рать, одолевшую их. Временами падал то крупный, то мелкий дождь; только к концу торжества показалось солнце и погода разгулялась.