В одиннадцатом часу тронули батальоны. Войска даховского отряда заняли фас большого каре. В чистых, опрятных мундирах, с белыми как снег чехлами на шапках, с распущенными знаменами, они имели вид красивый и стройный. Северный фас каре занял малолабинский отряд, восточный — псхувский, южный — ахчипсхувский. Аналой поставлен в середине, на высоком кургане.
Начался церковный парад. Пробили, по обыкновению, на молитву и вышли вперед знамена. Батальоны, сотни казаков, дружины грузинов и мингрельцев и все, что было вокруг, обнажило головы; только кой-где команды туземной милиции да пришедшие посмотреть любопытные джигеты и ахчипсхувцы, оставались в своих высоких папахах. Несколько священников в ризах, возле аналоя, развевающиеся наклоненные знамена, Великий Князь главнокомандующий и пять, шесть генералов на верху кургана, да многочисленная толпа офицеров и с ними вновь награжденные георгиевские кавалеры вокруг возвышения, а далее со всех сторон стройные густые колонны со сверкающими штыками и непокрытыми головами — все это образовывало группу, достойную того, чтобы вид ее оставался бессмертным на вечные времена. Запели «Тебе Бога хвалим», и в окрестных горах раздались выстрел за выстрелом; отдаваясь тысячами эхо, каждый из них обращался в продолжительный громовой раскат.
По окончании службы, священники окропили ряды батальонов святою водою; знамена, при звуках барабанов и музыки, отнесены по местам. Его Высочество объехав войска, благодарил всех за совершенное «трудное и великое дело», и затем начался церемониальный марш. Нечего греха таить: глаз, привычный к безукоризненным гвардейским парадам, здесь много на чем мог бы остановиться. Сколько ни хлопотали начальники, солдаты суетились, старались и, разумеется, тем портили дело. Нередко старые, храбрейшие, известные своею неустрашимостью воины, тут и смотрят как-то пугливо и выступают робко, словно барышни. Равнение, разумеется, местами прихрамывало; случилось даже, от излишнего рвения, сбивались с ноги. Но не в этом было дело. Горы, ущелья и пропасти, куда ни оглянешься, уже все были наши и от изъяна в параде не придут назад горцы, не возьмут назад своих диких трущоб. Все батальоны удостоены громкого великокняжеского «спасибо!» и долго потом солдаты одни перед другими кичились: нам, мол, сказали «отлично» и прибавили «молодцы», а вам просто «славно, ребята». В штабе даховского отряда, между прочими чинами, на этот раз случился офицер прусской службы.
— Вам, может быть, странно, после ваших молодых и красивых, обученных до совершенства солдат, смотреть на наш незатейливый парад? — спрашивали его.