Петербургский сборник. Поэты и беллетристы (Ахматова, Федин) - страница 7

На первую страницу
Зевс, представши пред Семелою,
Опалил ее огнем.
Беспокровною Дианою
Любовался Актеон,
Но, оленем став, нежданою
Гибелью был поражен.
Пред законами суровыми
Никуда не убежим.
Бог приходит под покровами,
Лик его непостижим.

6 мая 1921.

Николай Тихонов

1.
Глухие крики, песни непростые
Земля вскормила в выбитых полях,
Над нами плыли звезды жестяные
Овечьих туч — разорванных папах.
Свивалося раздавленное слово
Гадюкою у входа в старый дом
Где каждый камень нужно было снова
Перевернуть угаданным ребром.
И, напрягая черной кровью жилы,
На рычагах сжимая кулаки, —
Мы отвели в глубокую могилу
Тяжелый ход прорвавшейся реки.
2.
Товарищ милый и безразсудный,
Разве не весело, что мы вдвоем?
И дни легкоглазы, и ночи не трудны,
Когда мы странствуем и поем.
Узлы дорог все туже и туже —
Но тебя не оставлю ветрам и дождям,
Нет! и голод, и зной, и ночлег, и ужин,
И улыбки, и стоны — все пополам.
Мы оба горды, но ты справедливей,
И глаза у тебя как добрый цветок,
Мои волосы жестче и руки ленивей
И — прости — я почти со всеми жесток.
Так наши жизни растут и крепнут —
Все больше правды, все меньше слов,
Когда же люди совсем ослепнут,
Они скажут, что ты и я — одно.

Владислав Ходасевич

1.
СУМЕРКИ.
Снег навалил. Все затихает, глохнет.
Пустынный тянется вдоль переулка дом.
Вот человек идет. Пырнуть его ножом —
К забору прислонится и не охнет.
Потом опустится и ляжет вниз лицом.
И ветерка дыханье снеговое,
И вечера чуть уловимый дым,
Предвестники прекрасного покоя,
Свободно так закружатся над ним…
А люди черными сбегутся муравьями
Из улиц, со дворов, и станут между нами,
И будут спрашивать, за что и как убил, —
И не поймет никто, как я его любил.
ЭЛЕГИЯ.
Деревья Кронверкского сада
Под ветром буйно шелестят,
Душа взыграла. Ей не надо
Ни утешений, ни услад.
Глядит бесстрашными очами
В тысячелетия свои,
Летит широкими крылами
В огнекрылатые рои.
Там все огромно и певуче,
И арфа в каждой есть руке,
И с духом дух, как туча с тучей,
Гремят на чудном языке.
Моя изгнанница вступает
В родное, древнее жилье
И страшным братьям заявляет
Равенство гордое свое.
И навсегда уж ей не надо
Того, кто под косым дождем
В аллеях Кронверкского сада
Бредет в ничтожестве своем.
И не понять мне бедным слухом
И косным не постичь умом,
Каким она там будет духом,
В каком раю, в аду каком?
3.
ПОРОК И СМЕРТЬ.
Порок и смерть! Какой соблазн горит
И сколько нег вздыхает в слове малом!
Порок и смерть язвят единым жалом,
И только тот их язвы убежит,
Кто тайное хранит на сердце слово —
Утешный ключ от бытия иного.

БЕЛЛЕТРИСТЫ

Евгений Замятин

Церковь Божия.
Сказка.

Порешил Иван церковь Богу поставить. Да такую, чтоб небу жарко, чертям тошно стало, чтоб на весь мир про Иванову церковь слава пошла.

Следующая страница