Да, в общенье с людьми «мэтр Хонг» открыт и прост; но уж во всем, что касается внешности и одежды, простота его и непритязательность стала притчей во языцех. Один мой давний знакомец, прежде — владелец портняжной мастерской, а ныне добропорядочный член швейной артели в Ханое, как-то завел со мной потихоньку разговор о Нгуен Хонге (сам он горячий поклонник мэтра). Начал он издалека: «Наверно, Нгуен Хонг большой оригинал? Столько бывал за границей, всего навидался, а одет словно русский мужик до революции. Если все начнут разгуливать по столице в этаком виде, я скоро останусь без работы. Нет, не надо, чтобы солидный писатель гонялся за модой, но… Короче, я хочу сшить ему костюм. Пусть только купит сукно, за работу не возьму ни гроша. Будет ему подарок от старого читателя». «Увы, — отвечал я, — нам не на что с вами рассчитывать. Мой друг и коллега даже не замечает, во что он одет. Таков уж его нрав. Вы благородный человек, но этой обновки вам не сшить…»
Помню, однажды приехавший к нам из Франции гость, главный редактор парижского литературного журнала, — он остановился в гостинице «Метрополь» (теперь — «Единение»), — пригласил на дружеский вечер нескольких писателей. Был там и Нгуен Хонг. Он много говорил о Ромене Роллане. Наш гость записал его высказывания и потом напечатал их, как эссе Нгуен Хонга, у себя в журнале. Я не запомнил всего дословно, но мне показалось тогда, будто в стены столичного отеля вторглись звуки и запахи Красной реки, нашей щедрой кормилицы, крепкий дух принесенного ею на поля плодородного ила.
Нгуен Хонг талантливо пишет о горожанах, особенно о бедняках и обездоленных (речь идет о дореволюционной действительности); но самому ему не по сердцу городской шум и толчея. Вот уже почти тридцать лет живет он среди холмов Бакзианга, где некогда дрался с французами знаменитый Де Тхам[1]. Он пишет, работает в саду, ходит в лес за хворостом, носит воду из ручья, — словом, весь день в трудах и заботах. По ночам петушиный крик, летящий над поросшими лесом холмами, оповещает его о приближении утра, заменяя будильник и отмечая срок чтению и работе. Петух вызывает его во двор — приветствовать солнечный восход энергическими упражнениями утренней гимнастики. Зарядка, убежден Нгуен Хонг, обеспечивает ему силы и бодрость духа на целый день и вообще на все обозримое будущее. А силы и бодрость куда как нужны ему. Глядя на Нгуен Хонга, даже самые ярые скептики не усомнились бы в том, что писательское ремесло — это тяжелый труд, требующий напряжения умственного и физического, всех без остатка сил и способностей человека.