В ЖКК-34 оплатили мне чек телеграммы, объявили выговор, как горе-воспитателю, хотя я проработала здесь всего полтора месяца. Так я сразу прославилась на все управление, меня затаскали по инстанциям, обо мне кричали с трибун всяких семинаров и собраний.
Следователь 145 отделения милиции выявил, что Тамара Соломко была временно прописана по лимиту в женском общежитии по Новгородской, 30, но там по существу не проживала, хотя оплачивала свое койко-место. Сожительствовала она с Ехтеревым и после ссоры покончила жизнь самоубийством. За моральный облик своего водителя заступился Оганес — заместитель начальника треста, деятель со связями, и Евгения Ехтерева отпустили.
Только я — новый воспитатель, впервые увидевшая эту жертву Лимита посмертно, — получила выговор и с ходу угодила в черный список. Какая гадкая история! Почему же подушки валялись рядом с нею? Разве самоубийцы выпрыгивают, обняв подушки? Женька ходил очень нервный, красный, я — с экземою, и мы не здоровались более. Бедная, хрупкая Тамара Соломко унесла с собою в могилу свою тайну и взяла вину полностью на себя.
Потом началась у нас какая-то почти религиозная кампания: «Подготовка к приезду ПОГУДКИНА», которая затмила все постороннее. Узнала, что этот ПОГУДКИН — заместитель начальника Главмоспромстроя по воспитательной работе и по распределению жилья и давно собирается объехать общежития, особенно отдаленные мужские, где совершаются преступления. Стали приезжать в общежитие руководители ЖКК-34, устроили срочный ремонт, выдали новую мебель, привезли ковры, особенно старалась председатель месткома Сорокина-Липатова, которая нашла средства на цветы, чаепитие. Она придиралась к моему почерку, к цветам фломастера, к тому, как я пишу планы, объявления, документацию, учила: «Понимаете, все должно быть вывешено на уровне глаз Погудкина, чтобы, не поднимая головы, на ходу он мог прочитать!»
Нет худа без добра. Благодаря этой кампании по подготовке к мифическому приезду Погудкина, мы получили прекрасные мягкие желтые стулья для красного уголка, желтые шелковые шторы на окна, все общественные комнаты оклеили кипящими оранжево-золотыми обоями и наш подъезд стал словно золотым! Ребята перестали в красном уголке лузгать семечки, курить украдкою, с удовольствием приходили смотреть телевизор, в квартирах сделали генеральную уборку, все блестело, только ковры хранились у комендантов, чтобы постелить девственно чистыми к высоким стопам Погудкина.
Наконец-то объявили долгожданный день — завтра выезжает! Техническая служба жилищно-коммунальной конторы вымыла общежитие снаружи шлангами! А мы, воспитатели восьми подъездов, ночью выпустили свежие стенгазеты, посвященные Дню учителя…