А в тот день с утра прибежала ко мне в подъезд директор общежития Байкина Гитара. Богатырь-баба вырядилась в кримпленовое платье вопиющей пестроты, которое затмило бы самых ярких попугаев на свете, и, брызжа в лицо слюною, ядовитою и желтою от сигарет, выпалила:
Слышь — улыбайся до ушей и не говори ни слова!
Ты — человек новый, я сама отвечу, если что спросят.
— А если меня спросят? Сказать, что я оглохла?
— Ты, бурятка, улыбнись, своею степною раздольною улыбкой, а язык мерзкий прикуси!
Я невольно улыбнулась Байкиной Гитаре, смертельно трусящей перед начальством.
— Во-во! Чудесная улыбка! Проводим Погудкина — я тебя приглашаю в ресторан, угощаю!
Тут я одарила Байкину Гитару действительно неудержимою улыбкою, но судьба изменила всем нам. Весь день провели в напряжении, лишь к концу рабочего дня нам позвонили из конторы:
— По дороге у Погудкина в машине телефон сломался! Сегодня не приедет…
Нынче опять заговорили о приезде Погудкина в общежитие к Олимпиаде, наводят тройной лоск, душат духами потные подмышки, а Тина Котовна Ширшова пироги печет бесподобные. Сшили роскошные шторы с пузырями и бахромою. Золотыми нитками и бисером вышили алый бархатный лозунг:
Рады самому дорогому гостю!
Еще семь лет будут ждать в общежитиях Главмос-промстроя самого дорогого гостя — Погудкина, пока его в 1987 году не отправят на пенсию.
А пока люди объяты нервною суетою, ждут не дождутся слепоглухонемого для общежитий высокопоставленного Чиновника, который ездит в автомобиле с телефоном, вхож к самому В. В. Гришину, возит Его по строительным объектам.
Сегодня торжественно объявили, что пока товарищ Погудкин, вероятно, не приедет. Заболел его помощник Засядько-Храппердяй. Говорят, что этот — Сачок № 1 в Главке, вросший задницею в сонное кресло. Разве какое землетрясение вырвет бездельников вроде Засядько-Пересядько из глубин кресел преждевременно до пенсии?!
11 июля 1980 года
Кузьма Кузнечишко — величайший из всех друзей на свете принес мне в зубах огурцы, продукты, достал мне три билета на Олимпиаду, каждый билет по 5 рублей. Бедный Кузьма все студенческие годы меня подкармливал, теперь воспитателя по лимиту подкармливает, ему не привыкать, Пылает сердце!
Читали мы по очереди вслух Овидия «Науку любви», у нас совершенно разные манеры чтения. Я затягиваю, перепеваю стихи вольным счастливым голосом, а он читает с юмором, смеясь и пародируя. Вычитал где-то Кузьма, что средневековые схоласты, те ироды, что сожгли Джордано Бруно, ломали свои инквизиторские копья над тем, сколько же чертей помещается на кончике иголки? Тысяча или полторы тысячи? И это очень забавно Кузьме. Как он любит дурачиться, кривляться, пыжиться, важничать, умиляться, психовать, подозревать, ревновать, ненавидеть, осуждать, презирать, отвергать, краснеть, визжать и ликовать! Резвый Стрекозел так и прыгает, как блоха! От ревности пылает рьяное сердце, кровоточит болью.