28 апреля 1981 года. Вновь я перечитывал большого гуманиста Льва Романовича Шейнина, и хотя «Записки следователя» моя собственная книга, которую товарищи читают по очереди, выписал в блокнот любимые и бесценные сердцу истины:
«…в нашей стране, у нашей родины не может быть потерянных людей, пасынков».
«…Смысл закона в том, чтобы он помогал людям жить, а не умножать их несчастья. Так, и только так надо толковать законы. И так надо их применять…»
«…мне приходилось несколько раз наблюдать обвиняемых, моральный облик которых при всем том, что они действительно совершили, был не ниже морального облика их следователей, обвинителей и судей, а иногда, к нашей беде, в чем-то и выше…»
Гэрэлма, родная, ты видишь, что я, как наш библиотекарь Иванка, начал тоже собирать крупицы мудрости по зернышкам:
«У нас нет негуманных профессий, а есть негуманные люди».
Узнаешь себя? Администрация зачитывалась, а зэки записывали…
Письмо 59
Богоравная моя — Алтан Гэрэл!
Поздравляю тебя с Первомаем!
Прими мои корявые вирши:
О, муки снов!
Мучительнее яви,
Неудержимые, как лава,
Яростные муки!
Сны совести больной, сны вещие!
Течет, сочится алый ручеек
Из раненого сердца.
Как сердце разрывается в клочья,
Пока не лопнет!
И пенится кровавый водопад,
Шлифует шершавый алмаз.
О род людской, гляди —
В каких провалах адских
Судьба шлифует бриллианты
Для Золушкиной сказки!
Как мне выжить?
Как жить во тьме неволи?
Не волк среди волков,—
Но вой на сто ладов
Терзает воздух. Солнце и Луну,
И на раны льет и льет
Раствор горючей соли.
Но как мне чужд
Гадкий культ нытья.
И скулежный вой
Роет нам дыру!
Письмо 60
Здравствуй, моя степнячка — Алтан Гэрэл!
Сегодня 20 мая, среда, год 1981-й. Получил от тебя телеграмму, большое спасибо. А письма твоего «Об убийцах человечества» в большом конверте до сих пор не получил, не знаю причину задержки, может, оно сверхострое и над его смыслом бьются умы ИТУ. Передохнули мы с тобою немножко в нашей переписке и начнем с новою силою. Я был озлоблен в последние полмесяца, пока от тебя не было никаких вестей. Неужели ты не смогла дать телеграмму, что тебя упекают в больницу? А ведь я мог подумать, что ты уехала куда-нибудь, к кому-нибудь. Обычно на Майские праздники стараются не ложиться в больницу… В эти минуты, когда читаешь эти строки, ты думаешь, что я ревную тебя. Да, совершенно верно, опять вынужден «хвастаться низменным чувством собственности», как ты выразилась в одном из своих писем. Здесь, в зоне, я говорил тебе о том, как же можно быть голодным, сидя на мешке с продуктами? Слишком разные мы с тобою люди. Меня бесит разговор о ревности, который сам же завожу без улик, и мне трудно будет остановиться даже в письме, таков мой недостаток, этот порок у меня в крови, и ничем его не вырвешь, не выжжешь, я ревностью навеки прокаженный. И чтобы остановиться, я ногтем больно ковырял свой пуп.