О, пентюх, сколько здоровья я отнял у своей дорогой матери?! Только здесь в неволе я ругаю себ, я за то, что иногда находил сотню отговорок и дел лично своих, чтобы только не помогать матери, отказывал даже ко>пать картошку, переносить ей уголь с улицы в сарай. Так и хочется убить себя за прошлое, а жаль… Но мать не помнит таких досадных мелочей, только одно мое преступление рвет ее сердце. Пишет: «Не помру я, Мелешка, пока не увижу тебя свободным». Боже мой! Как мне хочется оправдать ее надежды! Спасибо ей, что у меня есть такая мать. Спасибо тебе великое, Алтан Гэрэл, что ты есть на свете для меня…
Заявление на поселение на имя начальника Управления я не писал, оно и не дойдет до Печоры. Проконсультировался я у начальника, он ответил, что вопрос о выходе в колонию поселения решает начальник отряда— и все. По существу эти Громиловы-Сиюминутины вершат наши судьбы.
Писать же больше не о чем. Еще зимою в кабинете лейтенант Кизилов предупредил меня не выносить мусор из тюрьмы нашей богоугодной, ненаглядной, а писать тебе о погоде, о звездах Севера, о здоровье своем. Так вот следую совету Николая Кизилова и прочих: погода отличная, ночи светлые. Здоровье у меня действительно чудесное. Поэтому целую тебя с головы до ног с каблучками и следы твоих каблучков целую…
Мелентий Мелека я сам
Письмо 63
Здравствуй, планета Солнца — Алтан Гэрэл!
Мы рады-радешеньки, что ты прислала нам босого графа Толстого из Ясной Поляны в наш Дыростан! Тут на обороте написано, что картина Репина — «единственное изображение Л, Н. Толстого во весь рост». А что-то красное в кармане белой длинной толстовки — это туфли своей работы засунул он? Да, Толстой босыми стопами пил все земные соки, словно Ахиллес. А где я у нас, в Дыростане найду «Исповедь» Толстого? Почему же исповедь величайшего гения земли не издают миллионными тиражами?
Эх, Алтан Гэрэл, к моему освобождению ты получишь все двадцать два тома Толстого, и будем мы с тобою вместе читать да перечитывать каждое его слово.
Письмо твое заказное не получил еще, сегодня сходил к Иванке, так как все письма, кроме заказных, разносит теперь он. Попросил его, Мифа, узнать у цензора, было ли мне заказное письмо и если было, то у кого оно гостит? Представь, мне Справочник машиниста башенного крана целый месяц не отдавали, а художественную литературу тем паче. Наверняка сами сначала зачитают до дыр, а потом мне вручат ко дню рождения. Здесь в колонии есть три книги чьи-то, кому-то привезли из дому. Но так и не нашли, чьи они. А сегодня мне принесли почитать Василия Шукшина «Брат мой». Читаю с огромнейшим интересом, с упоением. Каждый рассказ взят из жизни живой, слова, фразы встречаются действительно лагерные. Особенно нравятся мне народные выражения, местный говор, деревенские частушки. Почти каждый зэк скажет о Василии Макаровиче Шукшине — Брат мой. Из современных писателей мы больше всех любим Шукшина и Владимира Высоцкого.