Алтан Гэрэл, родненькая, уже утро, в 6 ч. 55 минут — надо бежать на развод. Дописал это письмо 7 августа 1981 года,
PS! 8 августа 1981 года, суббота. Алтан Гэрэл, милая, как тоскую по тебе, как жажду тебя одну на свете! Я свято помню все короткие, ворованные минуты наслаждения и счастья с тобою, когда мы оставались с тобою вдвоем. Когда я целовал тебя, получал тебя всю-всю без остатка — я испытывал рай впервые в жизни. О, если бы ты знала, каким вознаграждением, чудом небес было то счастье! В первый день нашей встречи вместо бокалов вина мы стукнулись шоколадом «Вдохновение» в обертках и я съел несколько долек «пищи богов» и почувствовал, как по венам погнало вялую кровь, застывшую от стыда и от скованности. И когда ты попросила меня подняться со стула для того, чтобы посмотреть, сравнить, насколько я выше тебя ростом? Ведь не для этого ты попросила меня подняться? В те минуты я, наверно, обладал телепатией, угадывал и разгадывал малейшие твои желания, ловил каждое твое дыхание. А когда мы поднялись после шоколадного бокала, то расстояние между нами сократилось вдвое, и в то мгновение никакие силы не могли остановить меня. Я взял твои руки и прижал к своему лицу. Но ты молодец, Алтан Гэрэл, что такая! Ты подарила мне великое счастье в неволе, которое перевернуло всю мою жизнь. О, как я переполнен клокочущей горячею лавою в тюремном котле— любовью к тебе! Где ты, Алтан Гэрэл? Когда же я увижу тебя??? Услышь же кровный зов всей моей любви и жажды!
Осыпаю тебя всю самыми страстными поцелуями. 8 августа 1981 года Твой верный Мелентий
PS! 9 августа 1981 года, воскресенье. Здравствуй, Алтанхан!
Перечитал свое вчерашнее письмо к тебе и вижу, что в письме слова любви расплываются, обесцениваются, слова эти просто бессильны выразить всю глубину и преданность моих чувств к тебе. Решил сказать тебе просто: я буду беречь всю мою любовь к тебе, значит, и себя, для тебя одной навеки.
Алтан Гэрэл, бесценная моя! Здравствуй!
Сегодня, 13 августа, получил от тебя письмо, написанное тобою 26 июля, только сегодня. Его не принесли почтою, а из штаба колонии, где мы с тобою беседовали. Бедненькое твое письмо все помятое, грязное, испачканное, оно прошло через десятки рук, его обсуждали и осуждали все, кому не лень копаться в чужих сердцах. Я, как всегда, первым встречал почтальона, ты видишь, что творится, какие страсти кипят вокруг нашей переписки! Алтан Гэрэл, как мне жаль тебя ужасно, что из-за меня тебе приходится переживать, страдать, надеяться пока впустую. Об этом жутком изоляторе — я же, родненькая, обдумываю каждый свой шаг, чтобы не было больше нарушений, но получилось так, что не только я, но никто из нашей бригады не думал не гадал, что прораб наш сможет поступить так подло. Ты, конечно, прости меня за этот промах. Видишь, что письма собираю за весь месяц в один конверт, как одно письмо. Я не имею права звать тебя к себе, когда ты будешь в отпуске, но только твой приезд в этом году может спасти меня и ускорит выход на поселение. Поверь же мне, любовь моя, я не хочу вести тебя долгие-долгие годы по ложной тропе. В письмах же до конца ничего понять невозможно. И только лично, сидя рядышком, сообща мы с тобою вместе найдем выход на поселение.