Алтан, уж не побил ли я мировой рекорд — сколько же писем понаписал за весь уголовный срок?! Чем черт не шутит — может, недаром протяну проклятый морозно-резиновый срок и, глядишь, занесут меня — преступника за чистописания в книгу рекордов Гиннеса?! А?
Да, хотел я тебя рассмешить тщеславною шуткою, а у самого слезы закипают от пожизненного горя.
Мать моя ждет меня не дождется. Дочери любимые вырастают в невесты… Стелла теперь одна бьется с тремя детьми. Это я ей сломал молодую жизнь, и она, может, с горя сошлась с Безкаравайным? И я давным-давно— не тот Мелентий, и нет судьи строже меня самого на свете.
И где мне начать новую жизнь? Кем работать? Интересно, уцелело ли мое родное село Дубровино на Урале??? Знаешь, Алтан, и мне все чаще снится родной дом. А сегодня ночью проснулся в тревоге — в темноте кажется, будто я лежу в своем амбаре на Урале!..
Может, чудом найду ветхий наш дом, могилу отца, чтобы прижаться мокрою щекою к той земле, где я родился…
ВОЛШЕБНЫЙ ЭПИЛОГ
7 октября 1987 года. Лесничество зоны. Царит бесконвойное содержание. Сегодня Мелентию Семеновичу исполнилось тридцать четыре года. На праздник возраста приехала Алтан Гэрэл с двумя чугунными чемоданами, что нажила в столице по лимиту.
— Ну, здравствуй, змей разваренный, змей замороженный, змей высушенный,
а жало мудрости вырастивший!
Мелентий и Алтан Гэрэл крепко обнимаются, обессиленно и долго плачут.
В полдень умываются и вытираются одним полотенцем.
Алтан Гэрэл: Да не три так исхудалое лицо, будто стружку снимаешь!
Мелентий: Посмотрим, с кого стружки стругать московские!
Они улыбаются и, наконец-то, целуются.
Гаснет солнце на ясном небе— и стаи Жар-птиц загораются, горят, кружатся клином, озаряя мир волшебным парением.
Павлины распускают хвосты и зарываются головою в землю.
О как больно и сладко сжимается мое сердце в конце моей книги, когда описываю поцелуй убийцы, словно поцелуй века!
Мелентий целовал Алтан Гэрэл так жадно и странно, будто пил саму жизнь из ее сладких, полных губ, будто пил то волшебное яйцо орлицы!
АЛТАН ГЭРЭЛ
ЗАВЕЩАНИЕ ЗИМНИХ ЗМЕЙ
Стихопрозою
Подножный корм добывали мы оба, нам везло,
В руках Мелеки ржавый нож застыл бескровно —
Блеск его светилам вознесли — молнии на луч!
Прозрела — и я замешена на крови той Алисы,
Забредшей к нам из облезлых злых зеркал…
О, как мерзкий свой язык мозолю, точу назло все зубы!
Зудят занозы в замке зоба, вздувшемся, как зверь.
Свихнулось солнце, спятила зима,
Занепогодил всемирный гололед,
Как будто землю клизмою прорвало,
В агонии столкнулись и рвутся времена,
Беснуясь, пламя лижет лед проказою