Снова долгие месяцы и годы она будет копить по крошкам силу и нежность, чтобы вновь, в который раз, состряпать насущный хлеб — любовь.
Алтан Гэрэл задыхалась в этом мире мужского остервенения вокруг, когда любовь сведена к капризам, размолвкам, мелочным обидам и пустой борьбе самолюбий, смертельной войне эгоизма.
Алтан Гэрэл всегда любила всею полнотою сердца, всею судьбою под единственным солнцем.
Где рыцарское чувство к женщине и ее судьбе?
Кануло в Лету, вымерло, как хвост.
Миллионы мужчин на Земле спиваются, скуриваются, обжираются, деградируют. Сутенеры черными вшами в коросте въедаются в тело женщины.
Человечество душит смог, расползается раковая опухоль. Началось-таки биологическое вырождение человеческого лика…
Модель твоего духа и плоти, возможность неизвестного миру человека — твой фолликул ежемесячно уходит в канализационную трубу, чтобы никогда не стать предназначенной личностью.
Сколько утекло столь необходимых нынче миротворцев?
Сколько утекло дефицитных строителей безобразнейших высотных домов?
В течение жизни в чреве дочери Евы созревает до пятисот зерен грядущих детей.
Русская крестьянка, некая Федора Васильева из Подмосковной Шуи, под сенью царствования Екатерины Второй и Александра Первого показала миру рекорд рождаемости — 69 детей выпростала Федора при 27 родах: 16 раз — двойняшек, 7 раз — тройняшек, и 4 раза — по 4 ребенка.
От этого ужаса рождаемости у самого господа бога волосы стояли дыбом.
Алтан Гэрэл казалось, что она живет в самые трагические времена и душа ожесточится до чудовищного эгоизма, чтобы выжить о своими элементами чудес в крови от чрезмерной дозы мужского остервенения вокруг.
Она боялась, что умрет от рака, от рака грудных желез или от рака матки, какого-нибудь женского рака, чем поражены были женщины из онкологического отделения.
За окном молочный рассвет. Веки воспалены, и глазам больно видеть. Алтан Гэрэл представила себя безобразною в своем несчастье.
Она провела руками по округлости бедер и попробовала слабо сжать кулаки. У нее были замечательные костлявые кулачки со знаком качества, как у волшебной карги Бабы Яги.
Ночная сорочка, которую он купил ей, лимонного цвета, показалась несвежею, она кинула ее в мусорный ящик.
Подойдя к зеркалу, она увидела себя босою и обнаженною, словно впервые видела себя нагишом, без единой нитки на себе: бледное, бескровное волевое лицо, несмотря на морщины и замутненность земными несчастьями, все-таки отдавало чем-то внеземным, ни с чем и никак не соизмеримым! Свечением великой строптивости против самого верчения Земли.