Я взял бы в зубы ее, в ладони,
Это ведь любовь моя — лань.
Я бы в нежный кострец вонзил клыки,
Я бы кровь прелестницы вылакал жадно,
А потом бы опять всю ночь от тоски,
От одиночества выл надсадно.
Даже зайчишка — и то бы не худо.
Ночью приятно парного поесть мясца.
Ужели теперь никакой ниоткуда
Мне не дождаться поживы и так и тянуть до конца?
Шерсть у меня поседела на старости лет,
Глаза притупились, добычи не вижу в тумане.
Милой супруги моей на свете давно уже нет,
А я все бегу и мечтаю о лани.
А я все бегу и о зайце мечтаю,
Снегом холодным горящую пасть охлаждаю,
Слышу, как свищет ветер, бегу, ищу —
К дьяволу бедную душу свою тащу.
Пусть для сердца тягуче колко,
Это песня звериных прав!..
…Так охотники травят волка,
Зажимая в тиски облав.
Зверь припал… и из пасмурных недр
Кто-то спустит сейчас курки…
Вдруг прыжок… и двуногого недруга
Раздирают на части клыки.
О, привет тебе, зверь мой любимый!
Ты не даром даешься ножу!
Как и ты — я, отвсюду гонимый,
Средь железных врагов прохожу.
Как и ты — я всегда наготове,
И хоть слышу победный рожок,
Но отпробует вражеской крови
Мой последний, смертельный прыжок…
Словно бритва, рассвет полоснул по глазам,
отворились курки, как волшебный сезам.
Появились стрелки, на помине легки,—
и взлетели стрекозы с потухшей реки,
и потеха пошла в две руки.
Мы легли на живот и убрали клыки.
Даже тот, даже тот, кто нырял под флажки,
чуял волчие ямы подушками лап,
тот, кого даже пуля догнать не могла б,—
тоже в страхе взопрел — и прилег, и ослаб.
Чтобы жизнь улыбалась волкам — не слыхал,
зря мы любим ее, однолюбы.
Вот у смерти — красивый широкий оскал
и здоровые, крепкие зубы.
Улыбнемся же волчьей улыбкой врагу,
псам еще не намылены холки.
Но — на татуированном кровью снегу
наша роспись: мы больше не волки!
Мы ползли, по-собачьи хвосты подобрав,
к небесам удивленные морды задрав:
либо с неба возмездье на нас пролилось,
либо света конец — и в мозгах перекос…
Только били нас в рост из железных стрекоз.
Кровью вымокли мы под свинцовым дождем —
и смирились, решив: все равно не уйдем!
Животами горячими плавили снег.
Эту бойню затеял — не бог — Человек!
Улетающих — влет, убегающих — в бег…
Свора псов, ты со стаей моей не вяжись —
в равной сваре за нами удача.
Волки мы! Хороша наша волчая жизнь.
Вы — собаки, и смерть вам — собачья.
Улыбнемся же волчьей ухмылкой врагу,
чтобы в корне пресечь кривотолки.
Но — на татуированном кровью снегу
наша роспись: мы больше не волки!
К лесу! Там хоть немногих из вас сберегу!
К лесу, волки! Труднее убить на бегу!