Эмине огляделась — в палатке все спали. Тихонько выскользнув из постели, она побежала к повозке Халиля.
— А, заявилась? — сказал Халиль. — Знаешь, чем все это кончится? Увидят нас — стыда не оберешься.
— Сон ко мне не идет, Халиль. Мать вдруг вспомнилась.
— Скучаешь?
— Очень. Каждый вечер о ней думаю. А ты вспоминаешь свою мать, Халиль?
— Иногда.
— Она давно умерла?
— Давно. Я совсем маленьким был. — Халиль умолк, посмотрел на Эмине и продолжал. — А отца моего убили. Вообще в нашем роду никто своей смертью не умирал. Всех поубивали в горах. А чтоб меня не убили, мать убежала со мной в эти края. Эх, Эмине, знала бы ты, какие красивые у нас горы. А сосны! Как чудесно они шумят! Будто колыбельную поют. В горах человеку ни матраца не надо, ни одеяла. Никто никому там не указ. Живи, как тебе хочется. Хочешь — проснешься до солнца, хочешь — в полдень, а то и вечером. Наши горы ни с какими не сравнить, Эмине. Они особенные.
— Если увезешь меня, так непременно в те горы, правда, Халиль?
— Нет, Эмине. Уйти в горы — все равно что умереть. Туда уходят только с отчаяния, когда ничего больше не остается. Так уж оно повелось. И Хыдыр говорил: нас только горы и приберут.
Халиль задумался. Некоторое время они молчали, слушая шум прибоя.
Зябко поеживаясь, Эмине сжалась в комочек и придвинулась к Халилю.
— Замерзла?
— Замерзла.
Халиль накинул ей на плечи шинель.
— Тебе грустно, Халиль, вспоминать о матери?
— Грустно. Мать много горя в жизни видела, очень много. Все мы, конечно, умрем, но когда я думаю об этом, то говорю себе: сегодня мы живы-здоровы, а завтра Азраил постучится к нам в дверь и скажет:
"Хватит! Отжили вы свой век. Отдавайте-ка души!" Эмине еще ближе придвинулась к Халилю.
— Мир этот, Эмине, насквозь лживый, а жизнь в нем пуста. Видишь, вот и Хыдыр наш помер.
— Говорят, он был без памяти влюблен. Это правда, Халиль?
— Да, он собирался увести Алие в горы. Там они оба погибли бы.
— А мы с тобой, Халиль, что будем делать?
— Не знаю.
— Уйдем отсюда, Халиль. Где-нибудь пристроимся.
— Куда идти, Эмине? В горы, в пустыню?
— У тебя нигде нет знакомых?
— Нет.
— Что же с нами будет?
— Говорю тебе, не знаю. Хоть ты меня не трави, и без того тошно.
— Я тебя люблю, Халиль. Ты и представить себе не можешь, как сильно я тебя люблю.
— Да что во мне любить, Эмине?
— Откуда я знаю? Все в тебе люблю: и как ходишь, и как смотришь. Даже когда брови насупишь и становишься противным, я все равно люблю. А ты что во мне любишь?
— Ну что в тебе, глупая, такого есть, чтобы любить?
— Врешь ты все.
— Зачем мне врать?
— Раз нечего во мне любить, чего ты меня каждый раз целуешь?