— Пусти!
— А будешь кусаться?
— Не буду.
— Честное слово?
— Честное слово.
— Поклянись.
— Клянусь.
Халиль, сам не понимая, что он делает, внезапно дал Эмине пощечину.
— Ой, до чего же тяжелая у тебя рука. На вдове женишься. Ей-богу!
Ни слова не говоря, Халиль запустил пальцы в волосы Эмине и пригнул ее голову к своим коленям. Эмине растянулась у его ног, как ласковый котенок. Некоторое время они, застыв, прислушивались к шуму моря.
— Я озябла, Халиль.
— Тогда иди спать. Да побыстрей, чтобы никто не увидел.
— Я вовсе не хочу спать. Мне хочется быть рядом с тобой. Как только у тебя начнут слипаться глаза, я тотчас уйду.
— А я и с открытыми глазами могу спать. По-заячьи.
— Так я тебе и поверила.
Халиль рассмеялся. Эмине приподнялась и дернула его за волосы. Халиль тоже схватил ее за косы. Им обоим было приятно ощущать легкую, будоражащую боль. Халиль обнял девушку и привлек ее к себе. Эмине обвила руками шею Халиля. Их лица и руки пылали.
— Халиль! Ой, Халиль! — вырвался у Эмине тихий, как шепот, чуть хриплый стон.
Вдруг девушка забилась в объятиях Халиля, крикнула:
— Не надо! Перестань! — Она вырвалась и побежала прочь.
Халиль еще не успел прийти в себя, когда раздались шаги Шакала Омара.
Дни сменялись днями. И каждый прошедший день уносил с собой частичку пережитого.
Как-то вечером, доедая то, что осталось от господского ужина, Эмине вспомнила отца с матерью и брата. Должно быть, они сейчас тоже ужинают, едят постную пшеничную кашу. Мать едва держится на ногах от усталости. Только доберется до постели и тут же заснет. Отец, пожалуй, еще немного посидит, покурит, послушает тишину. Вспомнила Эмине, что брату нечего надеть, вспомнила бедность… Мало-помалу Эмине вновь погружалась в заботы своей, уже успевшей забыться крестьянской доли, а обманчивая красота и преходящая легкость здешней жизни отступили на задний план. Мечты, которым Эмине предается здесь, не имеют ничего общего с той, настоящей жизнью в отчем доме. Эмине становится грустно. Сейчас в Енидже ее мать, отец и брат, измучившись за день, спят на крыше, А каким жалким выглядит Вели по сравнению с детьми хозяев, которые весь день бездельничают и не думают ни о чем, кроме собственных удовольствий. В деревне Эмине ждут прежние заботы, горе и нужда. Они как забытая одежда, которую вскоре предстоит надеть снова. Та жизнь, как бы далека она сейчас ни была, — жизнь настоящая, ее жизнь.
А море по-прежнему шумит. Очнувшись от забытья, Эмине снова устремляется мыслями к этому морю, к этому воздуху, к своему Халилю…
Халиль ходил между повозок и курил. Время от времени он останавливался, оглядывался по сторонам и снова принимался ходить. Он в эту ночь сторожил. Еще немного побродив, Халиль возвратился к своей повозке. Там его ждало одиночество.