— Чем мне святой поможет, если у тебя сердца нет.
— Как знаешь.
Халиль направил путь в Маласчу… Тихая, безлюдная Маласча. Пустые улицы, пустые дома, пустые, внушающие страх стены. Оконные и дверные проемы зияли, как огромные глазницы, и казались живыми. Смотреть на них было жутко. Штукатурка давно осыпалась со стен, оголив саманные кирпичи и известняк, ставший рыхлым, будто творог. От одного дома осталось три стены, от другого — лишь одна. Балки на крыше большого дома напоминали оскал редких зубов. Куда ни глянь, развалины, скелеты домов, осыпавшаяся штукатурка, камни…
Повозка медленно двигалась по улицам вымершей Маласчи. Халиль натянул вожжи и посмотрел на Эмине. У нее был испуганный вид, словно она ждала: вот-вот случится что-то ужасное, неповторимое. В домах тех самых богачей, где когда-то варили кофе на костре из денег, гнездились дикие голуби, совы, ласточки. В огромной деревне не раздавалось ни звука. Полуразвалившиеся безмолвные стены. Откуда ни возьмись появилась черепаха…
— Вот и наша деревня когда-нибудь станет такой же. Правда, Эмине?
Эмине в испуге прижалась к Халилю.
— Уедем отсюда, Халиль!
— Почему?
— Я боюсь.
— Чего тут бояться?
— Не знаю. Просто боязно.
Они замерли, будто их околдовали. Никогда раньше они не испытывали подобного чувства. Эмине, дрожа, все крепче прижималась к Халилю.
— Гляди, Халиль, вон там!
Халиль посмотрел в ту сторону, куда показывала Эмине.
В дверях большого разрушенного дома стоял старец в чалме. Его длинная седая борода струилась по груди. По-совиному, не мигая, он пристально смотрел на них и молчал. Голуби, руины, и белобородый старик, застывший, как изваяние…
— Уедем, Халиль. Мне боязно, здесь нечистая сила!
— Здравствуй, отец! — поздоровался Халиль.
Будто не слыша, старик по-прежнему смотрел на них не шевелясь. Халиль привстал.
— Я тебе, отец, "здравствуй" говорю. Здравствуй! Привет от чистого сердца!
— Халиль, уедем отсюда! Мне страшно. Уедем! — шептала Эмине.
— Это, кажется, сторож при святой могиле.
— Уедем, Халиль! Кто его знает, что он за человек. Уедем!
Шумно хлопая крыльями, в воздух стаей взлетели голуби. Они пронеслись так низко, что Халиля и Эмине обдало ветром.
— Гляди, гляди, Халиль! — вскрикнула Эмине, показывая на то место, где только что стоял старик.
Там сидела огромная белая собака и, высунув язык, пристально смотрела на них. Она удивительно походила на старика и, казалось, как и он, была с бородой и в чалме.
— Что это? — зашептала Эмине. — Может, джинн или шайтан? Спаси и помилуй, господи!
— Да не бойся! И перестань молиться!