И ставя меня перед дилеммой.
Вдобавок, Араб, к которому священник повёрнут спиной, семафорит мне, опуская веки, что сказанному верит и двойного подтекста не видит.
Это я вижу и сам.
— Дайте подумать, святой отец, — поднимаюсь со скамейки. — Брат, ты побудешь тут? Или поедешь? — спрашиваю Араба.
Надеюсь, священник не уловит сарказма. Как зовут Араба по имени, я не знаю. Обращаться к нему «Араб» сейчас будет явно неуместно.
— Побуду какое-то время, — три раза быстро опускает веки Араб. — Беги.
* * *
— Игорь Витальевич, нештатная ситуация. — Не здороваясь, с порога огорошиваю Котлинского.
— Все живы? — Котлинский отрывается от экрана дорогого ноута и смотрит поверх него на меня.
— Пока да. Вон гляньте в окно, с Арабом священник на лавочке. Не знаю, как поступить. Суть вопроса…
— … да нет особого вопроса, — с досадой хлопает ладонью по столу Котлинский. — Мы же с тобой и так собирались брать ещё несколько человек на терапию. Я, конечно, видел себе список пациентов несколько иначе с точки зрения финансов, но тут… Говоришь, он верит в то, что говорит?
— На все сто, — уверенно киваю. — Говорит, правда не всё: не могу понять, о чём умалчивает. Но не обманывает ни грамма. И он какой-то не от мира сего, что ли. Не знаю, как объяснить. Я могу попросить вас пообщаться с ним?
— Да куда же теперь денешься, — ворчит Котлинский, поднимаясь из-за стола. — Пошли, пообщаемся. Случай, как говорится, явно не тот, чтоб прятаться за самоокупаемость и рентабельность.
На улице Котлинский вначале здоровается за руку с Арабом, перебрасываясь парой слов под сдержанное любопытство священника. Потом представляется:
— Я директор клиники. Александр является нашим сотрудником. Вы бы не могли подробнее объяснит ситуацию лично мне, поскольку вопрос находится за пределами компетенции Александра.
В этом месте окончательно почему-то успокоившийся Араб прощается и отчаливает, а священник откуда-то из недр одежды достаёт небольшой конверт. Из которого на свет появляются какие-то выписки анализов, история болезни, рентгеновский снимок и что-то ещё по мелочи.
Котлинский, ни мало не стесняясь, раскладывает это всё прямо на лавочке и начинает разбираться прямо на месте:
— Так… это у нас кровь, понятно… Это уточнили, понятно… Так, это рентген, с него что ли всё началось?..
Котлинский тасует бумаги из конверта священника, как колоду карт, прямо на лавочке ещё несколько минут, разговаривая с сам собой. После чего складывает всё в стопку и поднимает взгляд на нас:
— Мне понятно, пойдёмте внутрь.
Внутри меня уже ждёт Анна, после которой должен подойти ещё один человек. Котлинский уединяется со священником в соседнем кабинете, а через полчаса я, поставив иголки Анне, вижу, как они оба выходят из клиники и направляются к джипу Котлинского.