— Держи доски вот так, — напутствовал я. — А я заколочу несколько гвоздей.
Марни прижала одну доску к другой.
— А откуда будет идти шнур питания? — спросила она.
— Видишь в задней панели отверстие? Оттуда и будет.
— А вентиляция? — не унималась Марни. — Ты хоть оставил место для вентилятора?
Вот ведь всезнайка! Неужели обязательно нужно выпендриваться?
— Он не будет перегреваться, — возразил я. — Я оставил свободное пространство вокруг компьютера.
— Потрясающе, — сказала Марни. — Если, конечно, будет работать.
— Будет, — пообещал я и забил первый гвоздь. Вошел он, правда, кривовато. Но все-таки вошел.
— Я умею заколачивать аккуратнее, — заявила Марни. — Так, давай сюда молоток. Я забью.
Не успел я ответить, как снаружи послышался какой-то звук.
Собачий вой.
— Эй! — вскрикнул я и вскочил, опрокинув банку с гвоздями.
Вой взлетел до самой высокой ноты и вдруг оборвался. Он прозвучал совсем близко… вроде бы с подъездной дорожки.
Я повернулся к Марни.
— Т-ты это слышала? — проговорил я.
Ей не нужно было отвечать. На ее лице отразился страх.
— Это та самая собака, которую ты слышал ночами? — спросила она.
Я кивнул:
— Кажется… да.
Собака завыла вновь. Вой эхом разнесся в бетонных стенах гаража.
Марни уронила доски. Они с грохотом посыпались на пол. Она отступила на шаг.
— Звучит как… призрак… — прошептала она. — Близко и одновременно будто издалека… так живая собака не воет…
Следующий вой прозвучал гораздо ближе. А потом я увидел тень чудовища, скользящую по дорожке к двери гаража.
— О Господи. — Мой голос дрогнул. — Она пришла.
26
Глаза Марни широко распахнулись. Она сделала еще один шаг назад… и споткнулась о папину газонокосилку.
— Ой! — Она врезалась в стену гаража, отчего висевшие на стене садовые грабли сорвались с крючка и грохнулись на бетонный пол.
Оттолкнув их ногой, я попятился и встал рядом с Марни.
Вдвоем мы наблюдали, как страшная тень расползается по подъездной дорожке.
Вот показалась темная голова.
Марни охнула.
Огромные передние лапы бесшумно ступали по земле. Вступив в собственную тень, собака опустила голову.
— Это гончая! — прошептал я Марни. Меня всего затрясло.
Она судорожно сглотнула. Попыталась что-то сказать. Но не смогла издать ни звука.
Собака тяжелой поступью вошла в тень гаража и устремила на нас взгляд больших влажных глаз. Длинные висячие уши ее были изодраны. Язык болтался сбоку раскрытой пасти.
— Какая она… огромная! — пролепетала Марни, обретя, наконец, дар речи.
Пес издал глухое рычание.
Я поперхнулся.
— Марни, посмотри на его шерсть! Она… синяя!
— Этого… не может быть! — закричала она. Ее всю трясло. Зубы выбивали дробь.