Зазвонил телефон, и я вздрогнула. Схватила его и посмотрела на экран. Эдди. По-видимому, беспокоится, почему я не в школе. Со всеми этими ужасами я совсем забыла об Эдди. И о портфеле с деньгами. Теперь это казалось таким неважным.
Я не стала снимать трубку. Сейчас мне было не до Эдди. Я не хотела его видеть. Я никого не хотела видеть.
Эдди был мне по-настоящему небезразличен. Настолько небезразличен, что я боялась, что снова выйду из-под контроля. Что если моя волчья сущность проявится, когда я буду с ним? Что если я убью Эдди, как убила Райли, и даже не буду помнить об этом?
Боже мой.
Мне вспомнились все фильмы ужасов, которые мы с Софи посмотрели вместе с самого детства… Почему они мне так нравились? Может, потому что я сама существо из фильма ужасов?
Обедать я не стала и почти всю вторую половину дня проспала. Насколько я помнила, мне ничего не снилось. У Софи после школы была тренировка, так что весь дом был в моем распоряжении до прихода мамы и папы.
Ужин я помню смутно. Я была там с ними за столом и не была. Извинившись за молчаливость и отсутствие аппетита, я сказала, что все еще плохо себя чувствую — живот.
Мама, как обычно, пощупала мой лоб, чтобы определить, нет ли у меня жара. Если сказать моей маме, что у тебя болит нога, она все равно пощупает лоб. Это у нее единственный способ диагностики.
Мама с папой обсуждали, что за человек тетя Марта. Они смеялись с ее странных суеверий и идей о Старом Свете, с того, что она проделала весь этот путь ради всего двух дней. Безумие. Я не могла смеяться с ними. Я знала, что в старушке нет ничего забавного. Ей пришлось привезти мне ужасные новости, а совсем не шуточки.
Извинившись, я встала из-за стола, не дожидаясь конца ужина. Мама попыталась меня остановить.
— Я сделала твой любимый клубничный пирог.
— Может, на завтрак, — отозвалась я.
Я уже шла к себе в комнату, когда позвонили в дверь. Ближе всех к двери была я, поэтому я ее и открыла. Там стоял Эдди. На его лице было написано беспокойство.
— Как ты себя чувствуешь? Ты заболела? Я тебе звонил.
— Я немного приболела, — ответила я и преградила проход, как бы намекая ему не входить. Но он проигнорировал мой намек и протиснулся мимо меня.
— Тебе уже лучше? Выглядишь нормально.
— Спасибо за комплимент, Эдди, — я не хотела, чтобы это вышло так холодно. Мне просто не хотелось его видеть. Я боялась, что скажу слишком много. Если я расскажу ему правду, он убежит. Перепугается до смерти. Или подумает, что я сбрендила.
Эдди схватил меня за руку.
— Эмми, мне нужно с тобой поговорить. Можем куда-нибудь пойти?