— А как же! — Я подхожу и беру протянутый мне стакан. — Да здравствует любовь! Да здравствует преступление! Кстати, ты успела покалякать с ним хоть немного?
— А как ты думал! — говорит она резковато. — Бу-бу-бу-бу… Он еще хуже наших чинуш.
Тут я встаю и вразвалочку пересекаю комнату, направляясь к выключателю.
— Что-нибудь интересненькое он сказал?
— Да, пожалуй, нет. Перво-наперво — по-английски он говорит вроде бы спотыкаясь. Утверждал, что выучил его по нашим старым радиопередачам. Можешь себе представить, они будто бы вечно будут крутиться там… в космосе.
Я выключаю свет.
— Так лучше?
Она сонно кивает, поднимается, чтобы наполнить стакан, и пересаживается в Кресло Утех.
— И он дико интересовался теплососами, — говорит она, зевая.
Я запускаю пленку в маг (Чайковского — Танди обожает скрипку).
— Они ему понравились?
— Частично. Он считал их в высшей степени остроумным изобретением. И очень опасным, по его выражению.
— Да ну его ко всем чертям вместе с проклятыми чинушами! — бормочу я и подсаживаюсь к ней. «Клик-клик»— это наши индивидуальные защиты становятся на боевой взвод. Теперь первое враждебное движение — и будут включены силовые поля (это я так предполагаю, что они силовые). — Чинуши вечно вякают про теплососы… Я тебе не говорил — они уже приспособились подключаться к каналу искателя направления?!
— Господи, Говард! Это уж чересчур!
Она встает, наливает еще мартини и садится. На этот раз на большую низкую софу. И хихикает.
— В чем дело, милочка? — спрашиваю я, вставая и снова подсаживаясь к ней.
— Ох, и смешной же он был!.. Бу-бу-бу-ру-ру-ру-му-му-му… И все про теплососы, они, мол, погубят наш мир…
— Опять же как чинуши…
Снова «клик-клик», поскольку я обнимаю ее за плечи.
— Точь-в-точь, — соглашается она. — Он говорил, мол, только необычайно высокая технология могла породить приспособление, способное извлекать тепловую энергию из окружающей среды… Необычайно высокая, но нам следовало бы подумать, что будет, когда вся теплота исчезнет…
— Идиотство, — мурлыкаю я прямо в ямочку над ключицами.
— Еще бы нет! Как будто теплоту можно исчерпать! Он назвал это абсолютным нулем. Болтал, будто до него нам осталось не то восемь, не то десять градусов. Вот откуда ваш снег, — говорил он…
Я издал звук подавленного отвращения.
— Да, именно так он и талдычил: мол, это вовсе не снег, а замерзший воздух — кислород, азот и всякое такое… Мы, дескать, заморозили Землю начисто и теперь ее либидо[6] близко к максимальному…
Я резко выпрямился, но потом снова расслабился.
— Ох, — говорю, — не либидо, а альбедо.