Теперь все было мертвым, покрытым ржавчиной и пылью. Если бы тогда кто-нибудь сказал Агенору, что он останется здесь один, а все уедут, он, вероятно, рассмеялся бы и постучал себя по лбу…
Агенор пробудился от дремоты около четырех часов дня, когда солнце скрылось за крышу цеха переработки. Он поднялся и пошел к Гамме. Все было кончено. Сука лизала двух щенят. Они были мертвыми. Агенор внимательно присмотрелся. У одного из них было две головы.
— Начинается… — пробормотал он, забирая мертвых щенков.
Гамма скулила, и этот протяжный звук преследовал его даже за дверями барака. Он зашел на склад, выкатил новую пластмассовую бочку и бросил в нее щенячьи трупы. Потом откатил бочку в холодильник. Посмотрел на часы. Было около пяти — время смены во внешнем кольце. Он вернулся к себе, взглянул на настенный график, из застекленного шкафчика вытащил четыре металлические капсулки и спрятал их в карман. Снял со стены хлыст, надел кожаные перчатки и направился в сторону барака. Вдоль стены, продырявленной понизу входными отверстиями, тянулась ограда из сетки. Короткие поперечные перегородки делили этот загон на несколько клетушек.
Собаки учуяли его издалека. Когда он шел спокойным, размеренным шагом вдоль ограды, его приветствовало умильное подвывание. Острые морды просовывались в ячейки сетки, полуопущенные хвосты ходили ходуном. Не глядя на них, он шел, выпрямившись, мерно постукивая концом хлыста о голенище. Вдруг он остановился, повернулся к сетке и открыл дверцу. Пять огромных немецких овчарок отступили к стене барака. Почти касаясь брюхом и мордой земли, а кончиками хвостов упираясь в стену, они замерли.
Какое-то время Агенор стоял молча.
— Титан! — позвал он резко.
Овчарка в одном прыжке припала к его ногам.
— Цирконий! Рутений! Тантал!
Они срывались по очереди. Едва уловимым движением он погладил каждую морду, замкнул дверцу и двинулся вперед. Они бежали за ним рядком, волчьей трусцой, с низко опущенными мордами.
Возле внутренней ограды он остановился и обернулся. Собаки присели на задках. Плотно прижавшись друг к другу, с задранными вверх носами, они смотрели умно и внимательно.
Он достал из кармана металлические капсулы и прицепил их по одной к ошейнику каждой овчарки.
— Служба во внешнем кольце! — скомандовал он, ударяя хлыстом о сапог.
Они ответили дружным лаем и разбежались вдоль внутренней ограды, по две в каждую сторону. На этот лай вдалеке отозвалось четыре других собачьих голоса, и через минуту прибежали те, что кончили нести свою службу. Тяжело дыша, с вывалившимися языками, они уселись перед Агенором. Он коснулся каждой морды, одновременно всовывая в открытую пасть по куску солонины, а потом отцепил от ошейников металлические капсулы.