— Это я! — отвѣтилъ Виланъ сѣверной женщинѣ.— Тебѣ нравится наша работа?
— Я не все еще видѣла. Мы проходили слишкомъ скоро мимо всѣхъ этихъ картинъ и статуй, терялись, какъ въ лѣсу, среди вашихъ колоннъ.
Подумалъ.
— Если ты хочешь, пойдемъ вмѣстѣ. Я покажу тебѣ Виланъ немного самое лучшее.
Женщина задержала его руку въ своей. Такъ они и пошли впередъ. И хотя женщина была одного роста съ Виланомъ, издали они были похожи чѣмъ то на двухъ дѣтей.
— Какъ тебя зовутъ? — спросилъ Виланъ.
— Астрея. Это — некрасивое имя. Оно — не сѣверное, но мнѣ не хочется его передѣлывать.
— У тебя темные волосы. Тоже не сѣверные. И большіе, темные глаза. Ты любишь свѣтъ?
— Да… Но гдѣ-же самое лучшее?
— Лучшее, конечно, Весна, потому что все остальное — для нея. Ее дѣлали Кредо и Акро. Запомни ихъ имена, такъ какъ они — большіе художники.
— А ты?
— Я не могу одинъ создать что-нибудь большое, кромѣ свѣта. Я — только сотрудникъ.
— Неправда. Мнѣ кажется, что ты все оживляешь.
— Остановись.
Онъ остановилъ ее передъ плафономъ Коро и самъ очень долго смотрѣлъ на картину.
— Ты сдѣлался такъ грустенъ, какъ будто простился съ кѣмъ-то близкимъ! — сказала женщина.
— Ты права. Я простился. И, можетъ быть, такъ будетъ лучше. Ты любишь кого-нибудь Астрея?
— Сѣверный снѣгъ… Пожары неба.
— А я люблю свѣтъ. Мы можемъ пока ходить вмѣстѣ. Мы не помѣшаемъ другъ другу.
Онъ долго водилъ ее по храму, показывалъ и объяснялъ то, что казалось ей неяснымъ. И ему было пріятно, что Астрея воспріимчива ко всѣмъ его словамъ, что во многомъ она понимаетъ красоту такъ же, какъ и онъ самъ.
Иногда она проходила равнодушно мимо того, что другіе считали лучшимъ проявленіемъ творчества. Но тутъ же, рядомъ, ея вниманіе привлекала какая-нибудь незначительная мелочь, — удачное пятно, красивая линія, — и приносила ей наслажденіе.
— У насъ на сѣверѣ скоро будутъ строить маякъ! — задумчиво сказала Астрея, когда они поднимались къ самому куполу по простой металлической лѣстницѣ.— И говорятъ, что среди рабочихъ будешь и ты.
— Это правда. Я давно уже мечтаю объ этой работѣ.
Она ничего не отвѣтила. Потомъ сказала:
— То, что вы сдѣлали здѣсь — хорошо. Но, можетъ быть, ты покажешь мнѣ также и то, на что избѣгаютъ смотрѣть другіе.
Тогда онъ показалъ ей машины и приборы, спрятанные въ подземельяхъ и въ толщахъ стѣнъ, но такіе же необходимые для красоты общаго, какъ картины, статуи и свѣтъ. Подвелъ ее къ рычагу, одного поворота котораго было достаточно, чтобы погрузить храмъ въ прежній сумракъ.
— Этотъ некрасивый кусокъ металла — душа всего! — сказала Астрея. — Ты самъ похожъ на этотъ рычагъ. Ты такъ же нескладенъ и такъ же необходимъ для цѣлаго.