— Лія, успокой меня. Положи руки мнѣ на голову, какъ ты умѣешь. Успокой меня. Мнѣ тяжело.
Она привлекаетъ его къ себѣ, какъ своего ребенка, какъ сына, — который спитъ сейчасъ такой розовый и сытый.
— Ты — тихая, глубокая. Успокой меня.
И хочетъ, страстно хочетъ, чтобы такъ было, — чтобы пришелъ покой отъ этого радостнаго прикосновенія и смирился смятенный духъ.
— Помогу ли я, любимый?
Утонуть въ золотыхъ волосахъ и цѣловать ихъ, жечь страстью тѣло, — такой страстью, какой не знаетъ Лія. Можетъ быть, тогда только придетъ обновленіе убѣгутъ злые, уродливые призраки изъ сокровенныхъ уголковъ сердца? Нѣтъ не такъ. Не должно быть.
— Люблю тебя, Лія. Ты — свѣтъ мой.
— Я знаю и вѣрю. Любишь — и несчастливъ.
Руки гладятъ по волосамъ, прижимаютъ разгоряченное лицо къ высокой и, какъ будто, холодной груди. Но покой, долго жданный покой — не приходитъ. Чудится другая любовь, другія ласки — и звучный смѣхъ.
— Люблю тебя.
— Я вѣрю. Но довольно ли тебѣ моей любви?
Спрашиваетъ, — какъ задаетъ загадку. Такъ много загадокъ встало вокругъ за послѣдніе дни. Не разрѣшить ихъ. Тяжелыя загадки: давятъ камнемъ.
— Не только тихія радости нужны мнѣ, Лія. И не одно только наслажденіе, — наслажденіе творчества. И твоя любовь — какъ творчество. Они связаны вмѣстѣ и нѣтъ между ними границы, какъ между жизнью и смертью. А я — человѣкъ, и хочу бурнаго, свѣтлаго, золотого…
Лія молчитъ. И въ молчаніи онъ угадываетъ отвѣтъ
— Но что я безъ тебя, Лія? Я все тебѣ отдалъ и все взялъ у тебя. Развѣ одни тѣла наши соединились? Не тѣла, а все существо, всѣ помыслы, вся жизнь. Всегда буду съ тобой, только съ тобой.
— И будешь желать, какъ высшей радости, покоя, отдыха? Этого мало, Коро.
Гладятъ голову ласковыя руки. Тихо ползутъ минуты и убѣгаютъ часы. Случайный чужой голосъ возвращаетъ къ жизни.
— Развѣ ты не съ нами, Коро?
Это — Абела. Тревога, навѣянная видомъ смерти, давно уже сбѣжала съ ея лица. Свѣжимъ блескомъ блестятъ глаза и блестятъ росинки на влажной одеждѣ.
— Какой туманъ въ долинѣ. Поднялся теперь высоко, къ самымъ горамъ. Какъ будто облака спустились на землю, чтобы проводить Павла. Но развѣ ты не съ нами?
Коро колеблется, но читаетъ просьбу въ глазахъ Ліи:
— Иди.
И сейчасъ не можетъ не повиноваться ей. Сама Лія не можетъ уйти, потому-что ребенокъ скоро проснется