Светлана выросла красивой и яркой девушкой, избалованной матерью и мужским вниманием. Уже с седьмого класса бегала на свидания к старшим парням, однако подолгу ни с кем не встречалась, меняя кавалеров так же часто, как наряды, которые шила себе сама по выкройкам из журналов мод. Старший сын Ольги Вячеславовны тоже в свое время глаз не сводил с привлекательной соседки. Однако и он не избежал участи многих своих сверстников, поманенных и отринутых капризной красавицей. В голосе хозяйки дома и сейчас, многие годы спустя, сквозила материнская обида за сына.
— Так и сох мой Сашка по ней, пока в армию не ушел. Да и оттуда в каждом письме все спрашивал: как там Светка? Сколько уж говорила ему: не про тебя девка! Слишком гордая да балованная. По дому ничего не хотела делать, в огород, бывало, палкой не загонишь. И только десять классов кончила — сразу в Сочи! Дескать, не буду жить в вашей глуши, в земле копаться! Три лета подряд ездила подрабатывать, все жениха богатого искала. Да на курортах-то мужей не ищут, там так только, поразвлечься… Потом уж в Тольятти маханула. Тогда и заезжала с подружкой к Тамаре погостить. Говорила, подружка — детдомовка, вроде как с самого Магадана приехала. В Сочи они познакомились. Работали там вместе в кафе.
— Подругу Татьяной звали? — перебила Евгения.
Младшая сестра, которая слушала затаив дыхание, махнула рукой: не мешай, мол, и так все ясно.
— Я уж и не помню, пару дней-то и побыли они всего. Хотя нет, не Татьяной. Какое-то было имя посложнее, ненашенское, что ли… Ну вот, уехали они, устроились там на завод. Потом соседка хвасталась: дескать, дочка пишет, что с работы уволилась, потому как замуж вышла, врача себе богатого нашла, ребеночка ждет… Ну а потом все это и случилось со Светкой-то.
— А что случилось-то? — снова не выдержала Женя.
— В аварию попала. Из больницы прислали телеграмму. Тамара как уехала в Тольятти, так только через три месяца вернулась. Светку на руках в дом внесла. От девки тень одна осталась: ни ходить, ни говорить. Руки нет, глаза нет, пол-лица обожжено. Ребенка она потеряла, а уж на восьмом месяце была. Мужик, ясное дело, бросил. Калека — она кому, кроме матери, нужна?.. Мы с Тамарой и нянчились с ней. Вроде как выходили. Она у нас и ходить стала, и по дому даже старалась помогать, а все чахла. Бывало, выйдет во двор, сядет на стульчик раскладной, на солнышке греется. Думает о своем, а слезы по лицу так и катятся. А она их и не отирает, будто и не замечает вовсе… Эх, пропала девка ни за что! — Ольга Вячеславовна кухонным полотенцем промокнула пот со лба, тряхнула головой, откидывая назад прядь черных волос, и объявила. — Ну, вот и готов наш борщ. Щас петрушку закину да и есть будем. Вы ведь, поди, некормленные. Откуда приехали-то? Я и не спросила.