Кроха (Кэри) - страница 66
– Эти звери в черном, – изрекла вдова, – судебные исполнители, и они кусаются!
Покуда вдова ставила подписи в бумагах, которые ей передали судебные исполнители, нотариус, выселяемый хозяин обезьянника, отчаянно жестикулируя, поманил меня к себе. Ему, видно, ужасно хотелось поговорить, и во время беседы он постоянно чесался – то макушку почешет, то под мышками, то свой зад, и все это он проделывал со странными ужимками, и я решила, что эти жесты он перенял у обезьян.
– Должен тебе сказать, я занимаюсь обезьянами с двенадцати лет. Мой отец был богат: он торговал корицей и кумином, мускатным орехом и ванилью. Из своих длительных поездок он привозил не только специи, но и живность. Первым животным, которого он привез, был pan troglodyte – шимпанзе, я назвал ее Флоранс. Флоранс откусила мне палец, вот здесь, – и он продемонстрировал обрубок пальца. – Но я ее любил и все удивлялся, сколько же на земле живет всяких существ. Я стал их коллекционировать и потратил на них весь отцовский капитал. Я их покупал у разных торговцев. Но мне всегда было мало. Я имел дело со многими человекообразными обезьянами, я считал бабуина своим другом. Я предпочитаю обезьян людям. Они честнее. Ты всегда знаешь, чего от них ждать. Обезьяны – это мое призвание. У меня однажды была курносая обезьяна, но долго зверек не прожил. Курносый был родом из тропиков и размером не больше этого, – и он показал пальцами: четыре дюйма. – Крошечное создание. Милый малыш. Я назвал его Эмманюэль. Там стоит его скелет. Я его самолично сварил в кипятке. Это его шерсть, – и он тронул кусок меха на своем плече. – Я заплатил за него двести ливров. Людям он нравился за крошечный размер. Думаю, когда я его купил, он уже болел. Но лучше Паскаля у меня не было никого. Правда, мой милый? Никто теперь тебя не обидит. Говорят, будто я его убил. Но зачем мне тебя убивать, если я тебя люблю? Если благодаря тебе я прославился? Ты же веришь мне, не так ли?
– Я пытаюсь, месье, – ответила я.
– Ты и сама похожа на обезьянку, крошка. С таким большущим носом, с такими тонкими ручонками. Вылитый носач. Имея такую внешность, ты, возможно, можешь понять, как тут все было: весь этот дом был населен обезьянами. Помню время, когда здесь жили двадцать обезьян и трое людей. У каждой обезьяны была своя клетка. И ты ходил от клетки к клетке, наблюдал за их обитателями: как они спят на своих постелях, как расчесываются, как надевают на головы парики или накладывают мушки. У меня был шимпанзе, который в ливрее подавал еду на подносе. Какой же был славный дом! Люди толпами валили сюда и, глядя на обезьян, изучали собственные повадки. Паукообразная обезьяна жевала сигару – такое до конца жизни не забудешь! Капуцин причесывался гребнем, инкрустированным хрустальными стразами. Бабуин отхлебывал вино из графина. Какой был дом! Но все это просуществовало недолго. Некоторые наши обитатели, хотя я их прекрасно кормил и они получали хороший уход, погибли, запутавшись в шелковых простынях.