– Знаешь, меня заводит тот момент, – поделилась Эва, – когда я отхожу от столика, а увешанные побрякушками хмыри потягивают коньяк и дымят сигарами, ни сном ни духом не ведая… – От захлестнувшей ее радости она совсем не заикалась и позже, вспоминая этот разговор, сама тому удивилась.
– Да пошла она, эта немчура! – Лили положила на стол обрывок старой нижней юбки. – Давай-ка я покажу тебе свой способ зарисовки карт. Наносишь сетку координат, это очень удобно для обозначения коммуникаций…
Захудалая комнатушка казалась светлее «Леты», озаренной сотнями свечей. Покончив с картографированием, еще долго не ложились. Лили прихлебывала где-то раздобытый коньяк и рассказывала истории из своей практики:
– Однажды сволочной охранник всю меня обыскал, а украденные депеши были спрятаны на дне коробки с тортом. Видела бы ты лицо дяди Эдварда, когда он получил секретные документы, обляпанные глазурью!
– Скажи ему обо мне, когда передашь мое донесение, – попросила Эва. – Я хочу, чтобы он мною гордился.
Склонив голову набок, Лили окинула ее озорным взглядом:
– Никак ты влюбилась, маргаритка?
– Чуть-чуть, – призналась Эва. – У него такой красивый голос…
А еще он разглядел в ней способность бытьздесьи делатьэто. Хоть чуть-чуть не влюбиться в капитана Кэмерона было очень трудно.
– Ах ты, черт! – рассмеялась Лили. – Я сама-то в него едва не втюрилась. Не бойся, подам тебя во всей красе. Не исключено, что как-нибудь вы встретитесь – время от времени он с каким-то страшно секретным заданием выезжает на оккупированную территорию. Если увидитесь, обещай, что приложишь все силы, дабы сорвать с него этот твидовый панцирь.
– Лили! – Эва покатилась со смеху. Уже и не вспомнить, когда последний раз она так смеялась. – Он женат!
– И что, разве это мешает? Та стерва ни разу не проведала его в тюрьме.
Выходит, Лили знала о тюремном сроке капитана.
– Я думала, биографии рассекречивают лишь в крайней необходимости…
– Этот факт его биография известен всем, о нем писали в газетах, тут никакой тайны. Он сел вместо жены, а она, насколько я знаю, его вообще не навещала.
Эва возмущенно фыркнула, и Лили усмехнулась:
– Так что, завлекай его. А если ты боишься мук совести из-за такой ерунды, как адюльтер, потом потратишь десять минут на исповедь и разок-другой прочтешь «Отче наш».
– Знаешь, мы, протестанты, верим в искреннее раскаяние, а не в откуп рутинными молитвами.
– Вот это вот чувство вины и мешает англичанам быть хорошими любовниками, – заявила Лили. – Но война все спишет, и сейчас даже англичане имеют оправдание для шалостей. Когда в любой момент немецкий штык может оборвать твою жизнь, нельзя, чтоб мещанская мораль воспрепятствовала славному кувырканию в кровати с твидовым женатиком, отсидевшим в тюрьме.