Я поболтал еще с Дессено, попросил прислать нам закусок и вернулся за стол. Магоро, которому я рассказал то, что узнал про даму от хозяина таверны, судорожно вздохнул и пробормотал: "Так я и думал, она…".
Я счел себя вправе спросить:
— Знаешь её, что ли?
Магоро ответил мрачно:
— Не то чтобы знаю… Слышал про нее много. А вот она меня, может, и знает…
И надолго замолчал, только прихлёбывал из кружки.
Ну и я за кружку взялся.
Так мы сидели и пили, ели Дессеновы разносолы. Магоро постепенно отмяк от своих мыслей, и мы продолжили болтовню ни о чём. Поговорили о Гарротте, как ему не повезло, обсудили разбойников, что обнаглели и под самой столицей шалят. Еще во второй половине войны без вооруженной стражи проехать стало почти совсем невозможно: столько расплодилось нечистых зверей, а еще хуже — людей разбойных. Торговлю и хозяйство война почти совсем порушила, и грабить на дороги подались даже совсем тихие раньше люди…
Прикинули, как мы бы от них отбивались. Потом скатились на традиционные мужские темы: про коней, про оружие, про вино… Про женщин только не говорили: Магоро, как человек женатый, явно этой темы сторонился, а мне и сказать, в общем-то, нечего. Моя жизнь такая, что женщин в ней немного было. Одни изнурительные переходы да драки и сражения, то с людьми, то со зверьем нечистым. Так, иногда, по пьяному делу или служанку податливую уговоришь, или гулящую девку купишь…
Мы уже ничего не ели, только хлебали пиво: что не выпить после дела, благополучно законченного; нам становилось всё веселее и веселее, мы уже по нескольку раз успели сказать друг другу, какие мы хорошие парни, и как здорово путешествовать вместе, и что мы, после стольких совместных переходов, как братья. Потом позвали Магоровых возчиков и пили уже с ними, тут уже с песнями, весёлыми байками и здоровым мужским гоготом. Было здорово!
В какой-то момент я почувствовал, что в голове шумит хмель и мешает понимать, что мне говорят. Лицо будто занемело, это у меня верный признак, что пора заканчивать с выпивкой, чтобы завтра встать не разбитым.
Я попросил у компании прощения, пожелал доброй ночи и потащился на второй этаж, в комнату, которую отвел мне Дессено. На лестнице пришлось дать дорогу служанкам госпожи Миры, которые тащили наверх сундук, по виду всё тот же, только явно пустой.
И забрался я в свою комнату, и завалился я спать.