* * *
Вступив в большие сени и взявшись за ручку двери, чтобы войти вовнутрь, Куприян услышал громкие бабьи причеты. Голосили обе женщины: Дуся и её матушка, Настасья Михайловна. С волнением он открыл дверь.
– Куприяша, Куприяша! – бросилась к нему Евдокия. – Что у нас тятя надумал, Господи милостивый, помоги, в армию колчаковскую сбирается! Куприяша, никак с матушкой отговорить его не можем! Да что же это делается!
Она обвила гибкими руками шею Куприяна, заливаясь слезами, уткнулась ему в грудь, будто ждала, что он, её суженый, поможет уговорить отца остаться дома.
– Василий Матвеевич, ты пошто решение такое принял? – растерявшись, обратился Куприян к будущему тестю, которого чтил и мнением которого дорожил.
Василий Матвеевич Шадрин, человек ещё вовсе не старый, лет около сорока, коренастый, наделённый недюжей силой, молча увязывал узел и собирал походную котомку.
– Куприян, женись на Евдокии, будь за хозяина в доме. Ведь бабы – оно и есть бабы. Ничего, окромя своего носа, не видят. Я уж сказывал, что красные придут – хозяйству нашему конец! Надо бить их сейчас, потом поздно будет. Не люба мне белая армия, да другой нету. Да и по мобилизации всё равно заберут, да ещё и из дома всё выгребут, поэтому лучше добровольцем идти, вас не тронут. Ты, Куприяша, убеди своего отца, Назария, что придётся тебе нарушить отцову заповедь и к тестю уйти. Так уж всё складывается. Передай моё к нему большое уважение. Придёт время, и всё станет на свои места. Свадьбу не играйте, так венчайтесь. Народ наш всё правильно истолкует.
Говоря всё это, Василий Матвеевич закончил укладывать вещи. Его жена, когда-то удивлявшая всех своей красотой, уже не причитала, только тяжело всхлипывала.
– Ничего, ничего, Настасья, не навсегда ухожу. Восстановим порядок, и домой возвертаюсь. Оставляю за хозяина зятя моего славного Куприяна Назаровича. Не пропадёте. Он хоть и молод ещё, но напорист, в обиду вас не даст, да и хозяйство блюсти будет. Ну, прощевайте покедова.
Поцеловав жену и дочь, Василий вышел в сенцы, плотно прикрыв за собою дверь.
Женщины вновь разразились плачем.
– Дуняша, Настасья Михайловна, да будет уже реветь, будет! Давайте лучше о венчании поговорим, – обратился он к своей будущей тёще.
– Да что тут говорить, вот третьего дня и венчайтесь, батюшку упрежу завтрева. Твои-то как на это смотрят?
– Да нешто вы моего тятю не знаете. Упёрся, мол, традиции не блюдёте. Да вы не волнуйтесь. Он ещё ведь не знает, что Василий Матвеевич в армию колчаковскую ушёл.
– Куприян, а что же ваш Прокопий не пошёл, что ли, воевать с красными? – перестав плакать, обратилась Настасья к дочериному жениху.