– Нет, не пошёл. Тятя сказывал, что воевать против своих грешно. Да оно и не знаешь, как и вправду поступить.
– Вот и я говорила Василию, что грех своих убивать. А он мне: какие свои, если на чужое добро руки зачесались! Не нажили ничего, пьянь, а теперь поживиться хотят! Не выйдет! – Слова Настасьи перемешивались с рыданиями.
– Мама, мама, давай и впрямь об нас с Куприяном подумаем, поглаживая по руке плачущую мать, потихоньку заговорила Евдокия. Дусе исполнилось совсем недавно семнадцать. От матери она взяла красивые глубокие карие глаза, мягкий овал лица и какой-то неуловимый внутренний свет, которым наделены некоторые русские женщины.
Немного успокоившись, обе женщины стали накрывать на стол вечерять. Попив чаю с курниками и сметанными шаньгами, Куприян попрощался с ними и пошёл домой.
* * *
Зайдя в избу, он застал всю свою семью за столом. Отводили вечернюю трапезу.
– Куприяша, садись скорее вечерять, а то уж стемнело вовсе, – обратилась к юноше невестка Елена, которая была единственной женщиной в большом мужском семействе, состоящем из трёх взрослых мужиков и двоих сыновей, юношей-подростков.
– Нет, Елена, спасибо, вечерял уже у Шадриных, – ответил Куприян. – Тятя, Прокопий, мне с вами поговорить надобно, – обратился он к отцу и старшему брату.
– Ну дак садись к столу, заодно и поговорим, – остужая горячий чай, налитый в большое блюдце, ответил Назар Яковлевич. – Лена, поставь ему чашку да мёд подай, – между делом обратился он к снохе.
Елена поставила на стол чайную пару и подвинула налитый в вазочку мёд. Куприян, сбросив тулупчик, сел за стол.
– Тятя, я в последний раз прошу тебя благословить нас с Евдокией. Василий Матвеевич сёдня ушёл в колчаковскую армию, а меня оставил за хозяина в доме. Просил передать тебе поклон да просьбу – нарушить дедовские традиции и отпустить меня к ним в дом. Прокопий, ты-то хоть вразуми тятю!
– Ну что же, – не спеша вошёл в разговор старший брат, – Шадрины – хорошие хозяева, Евдокия – девка покладистая и работящая. Тятя, пусть женятся, – поддержал Куприяна Прокопий.
– Коли Василий на тебя хозяйство оставляет, дак ладно, с Богом, женитеся. Елена, ставь на стол штоф! Всё едино не по-людски всё это: без сватовства, без свадьбы! Ох, времечко, времечко! Всё рушится!
Женщина быстро поставила на большой стол штоф со спиртным напитком, разложила на закуску по тарелкам солёных груздочков, один к одному, сала и нарезала копчёного мяса. Назар Яковлевич наполнил гранёные стопки, выставленные снохой в центр стола, и провозгласил тост: «За семью Носкова Куприяна Назаровича!»