В начале сорок второго года большой металлургический комбинат дал полный плановый объём продукции. В 1942 году продуктовые пайки заключённым Норильлага были ещё снижены, завоза провианта почти не было. Силы узников таяли. От непосильного труда и истощения умирали заключённые в возрасте сорока лет и старше, выживали молодые и сильные. Умирали тысячами. Первым в марте 1942 года из группы Никиты умер Михаил Васильевич. Стоя над могилой своего старшего товарища, вся четвёрка ставших за годы заключения близкими людьми тоскливо ощутила своё сиротство, будто они схоронили самого дорогого и родного человека. Теперь умирал Никита Александрович. Он уже не узнал, что в начале 1943 года на фронт пошли танки и орудия с их бронёю. Его не стало 30 января 1943 года. Подошедшая к нему Анна Павловна с очередным тёплым питьём закрыла ему глаза, перекрестив, промолвила: «Царство тебе небесное, мученик земной». В справке Норильского НКВД значится: «З/к Лукьянченко Никита Александрович похоронен 02.02.1943 года. Место захоронения – 7 кладбище, номер могилы не указан».
* * *
Когда ступаешь на землю старого Иерусалима, тебя не покидает ощущение того, что камни мостовой, отшлифованные за два с лишним тысячелетия ногами проходящих по ним людей, сохранили след Сына Божьего. Кажется, что видишь, как Иисус Христос, гонимый и не понятый людьми, несёт Свой Крест на Голгофу. Гора смерти и бессмертия Его для людей и за них. Гора скорби. Будто слышишь глас:
– Да не свершите греха, да не пролейте кровь, будьте же милостивы! Разве мало уже замученных, растерзанных, погибших и убиенных? Да избавится же человечество от крови братьев своих! Да воцарится мир в душах живущих! Аминь.
Моему дяде, узнику Маутхаузена и сталинских лагерей, посвящаю
Уже прошло много лет. Время течёт быстро. Может быть, оно когда-нибудь будет добрее к нам, живущим на этой планете и в этой стране. Несмотря ни на что, я считаю себя счастливым человеком. Мне пришлось пройти муки ада и остаться живым. Я встретил свою любовь в самые страшные для меня годы жизни, и она спасла меня. Сейчас у нас взрослые сыновья и дочь, подрастают внуки. Но горечь прожитых лет не отпускает меня. Сердце моё не выдержало однажды, и я покинул вас, мои земляки, мои друзья юности, если вы ещё живы. В этом мире всё так тяжело. Раздирают душу воспоминания. Иногда мне кажется, что если Бог есть, то Ему придётся умолять меня о прощении. Но обо всём по порядку. Вот моя исповедь.
* * *
Меня призвали в армию в начале июля 1941 года. К тому времени весной мне исполнилось 20 лет. Я, как и многие наши ребята из села, уже на следующий день после объявления войны был в военкомате города Камня. Там в очередях стояло множество мужчин самого разного возраста. Все они явились в военкомат с одним намерением – уйти на фронт. Со многими рядом стояли женщины: их матери и жёны. Все напряжённо молчали, иногда кто-нибудь из женщин всхлипывал. Мы были молоды, жёнами и даже невестами ещё обзавестись не успели. Заранее сговорились с ребятами о том, что дома пока ничего о нашем походе в военкомат говорить не будем. Зачем беспокоить матерей раньше времени… Из нашего села было нас с десяток юнцов. Мы даже не представляли, что такое война! У кого-то отцы воевали в Гражданскую, а у нас тятя воевал с германцами в Первую мировую, но был арестован неизвестно за что ещё в 37-м, и больше мы о нём ничего не знали. Канул, как в бездну. Так что я был единственным мужчиной в нашей семье, кроме матери у меня были ещё две сестры, Дарья и Прасковья.