Люба и Ванечка тихо, как затравленные зверьки, сидели на кровати и со страхом смотрели на происходящее.
– Ах, Марианна, значит! Ты, подлючка, пьянь тут с кавалерами разводишь! – вне себя от ярости закричал Савелий.
Он подбежал к сестре, схватил её за косу и стал, мотая из стороны в сторону, трясти её изо всех сил.
– Братец! Братец! – только и могла выкрикнуть Мария.
Пьяные мужички похватали свои вещички и бросились вон из комнаты. Варя всем телом повисла на руках Савелия. Пользуясь тем, что рука его ослабела, Маруся вырвалась и прижалась к стене.
– Братец! Братец! Пожалей! – продолжала она кричать.
– Савва, не пугай детей! – закричала Варя.
Мужчина перевёл взгляд на кровать, где беззвучно, прижавшись друг к другу, сидели напуганные дети.
– Убью подлюку! Быстро давай вещи детей! Сама можешь не приезжать и детей не искать! Нет их больше у тебя! Поняла? – опуская руки и приходя в себя, громко продолжал кричать Савелий, обращаясь к сестре.
– Сейчас, сейчас, братец! Я всё поняла, всё поняла! Сейчас соберу их.
Она судорожно схватила сумку и стала толкать в неё детские вещи. И тут Любочка, разразившись громким рёвом, кинулась с криком к Варе:
– Мамочка, папочка! Заберите меня от тёти Маши! Я домой хочу! Она мне говорила, что это она моя мама! Что это будет наш дом! Я ей не верю! Поедемте быстрее отсюда!
Глядя на неё, заплакал и Ваня.
Савелий выдернул из рук Маши сумку, толкнул её в угол комнаты.
– Подлюка ты, Маруська! Нет в тебе ничего святого! Знай, что отныне нет у тебя семьи! Нет родителя, детей, брата! Живи как хочешь! Паскудница!
Варя между тем схватила в охапку детей, которые ещё продолжали реветь. Взяв их за руки, быстро направилась с ними из здания на улицу. Савелий вскоре вышел за ней. На выходе он наслушался от вахтёрши, которая громко и бесстыдно кричала ему, фронтовику, вослед, какая гулящая у него сестра! Какая бессовестная и загульная! Он, не останавливаясь, выскочил на улицу, где его ждала Варвара с успокоившимися детьми. Ближайшим автобусом они вернулись домой.
Постепенно всё утихомирилось. Григорию Фёдоровичу они ничего не стали рассказывать. Да он и сам всё понял. Пришла осень. Любочка пошла во второй класс. Глядя на неё, Ваня стал называть Варю и Савелия мамой и папой. Всё время с ним нянчился Григорий Фёдорович, привязавшись к черноглазому мальчику, похожему на Любочку.
Однажды октябрьским дождливым вечером к ним в дом пришёл Григорий. Дети к тому времени уже спали. Семья встретила его в полной растерянности. Варвара, накрывая стол гостю, всё спрашивала о его жизни в Казахстане.