Снимаем в степи у дороги. Жара. Почти вся группа до половины раздета. Солнце утюжит спины. Гудит башка.
Оператор с ассистентом, как пулеметный расчет, лежат на животах, прильнув к камере. Оторвавшись от нее на мгновение, Вадим просит о чем-то постановщика Гришу, и тот, вооружившись веревкой и топором, идет в степь.
Я поворачиваю голову и вижу, как с другой стороны к нам приближается странная пара. Четко рисуются их длинноволосые силуэты на тонких ногах. Оба одеты в какое-то подобие трико. Он и она. У него за плечами мешок. На голове клетчатая шапочка с кисточкой. Бродячие комедианты. Арлекин с Коломбиной. Анахронизм. Но, может быть, я перегрелся и галлюцинирую?
Поворачиваю голову обратно, в ту сторону, куда ушел с топором постановщик Гриша. Там тоже большие перемены. Гриша сидит на верхушке березы, а внизу по земле бегает человек в гимнастерке и размахивает руками, грозит.
— Вадим, в чем там дело?
Вадим пожимает плечами:
— Я просил его подкоротить березку. Только и всего.
Сатурнович устремляется на место конфликта. За ним еще несколько человек. Подбежав к человеку в гимнастерке, они хватают его за руки, держат. Перепуганный Гриша панически падает вниз, а затем быстро уносит ноги. Остальные успокаивают человека в гимнастерке. Отсюда мне кажется, что он плачет. Неужели плачет?
Возвращается Сатурнович.
— Ну, что там?
— Березку не дает рубать папаша. Прежде чем, говорит, ты ее зарубаешь, я тебя зарубаю, кричит. Березка-то посажена им в память о сыне.
Да, хороши бы мы были, успей Гриша с топориком. Недаром говорят: там, где побывала киноэкспедиция, трава не растет года три.
Подошла Люба:
— Тут двое каких-то… просятся в массовку.
— Помилуйте, Люба, какая сегодня массовка?
— Нет, вообще. Они говорят, что знают вас.
— Кто?
Поворачиваю голову и вижу Арлекина с Коломбиной. Ну конечно, это Вовка Незуев с женой. Вовку я знаю давно. Сначала мы учились вместе в университете. Потом он ушел оттуда. Работал с рыбаками на Каспии, потом завлитом какого-то ТЮЗа. Потом я слышал, что он долго скитался в районе Байкала. Несколько раз привлекался за нарушение паспортного режима. Потом он пришел к нам в театр рабочим сцены. И, наконец, мы встретились в Москве на сценарно-режиссерских курсах. Он жил, как и я, в общежитии. В комнате у него не было никакой мебели. На, полу постель и циновка. И кофеварка в углу. На стене на больших гвоздях своеобразный монтаж рукописей. С курсов он тоже ушел.
И вот встреча. Нет, я положительно считаю, что есть люди, обреченные на странное постоянство случайных встреч, на фатальные пересечения друг с другом. Я абсолютно уверен, что куда бы меня ни зашвырнуло, я обязательно, непременно через какой-то промежуток времени с неотвратимостью биллиардного шара натолкнусь на Вовку. Я уже настолько привык к этому, что воспринимаю сие как нечто само собой разумеющееся. А когда-то эта штука очень занимала меня. Еще в университете я интересовался разными параллелизмами и пересечениями человеческих судеб, сложной паутиной человеческих связей. Можно это называть игрой рока.