Мать стала замечать, что Мелевше все больше замыкается в себе, все меньше и меньше разговаривает. Иной день она вообще не произносила ни слова. Вот теперь Дурджахан и впрямь начала опасаться за ее рассудок. Мать понимала, что Мелевше нужно уехать из села. Уехать туда, где совсем другие люди, другая жизнь, другие обычаи, порядки… Туда, где никто не будет останавливаться и, покачивая головой, подолгу смотреть ей вслед. Но куда могла уехать из села робкая, запуганная, затравленная сплетнями девушка?
И вдруг по селу пронесся слух, что вернулся Сердар. Бессир заметалась, словно кошка с ошпаренным хвостом. Она бегала по селу, из одной кибитки в другую, пытаясь выяснить — чего ради он приехал. Но никто не мог ей этого сказать. До того самого дня, когда в кибитке старой Аннабиби, как много лет назад, снова собрались все близкие и дальние родственники Сердара.
Сердар сидел в углу, опустив голову. Бабушка Анпабиби лежала возле стены, с головой укрывшись халатом. Возле нее сидели несколько женщин. Посреди кибитки, на почетном месте, то и дело поглаживая бороды, восседали три старика.
Все молчали. Даже на поминках люди не безмолвствуют так, как на этом совсем не траурном сборище. Родичи пришли сюда по приглашению бабушки. Пришли дать Сердару совет, а вернее сказать, воззвать к его совести и рассудку.
Убедить Сердара им не удалось, и оскорбленные гости хранили молчание.
Поигрывая кистью плетеного шнурка, которым подпоясана была его рубаха, Сердар спросил, ни на кого не глядя:
— Значит, вы не согласны, чтоб я увез Мелевше?
Ответа ему пришлось ждать довольно долго. Наконец один из сидевших в середине стариков погладил бороду и сказал:
— Мы не согласны, чтоб ты увез и взял в жены полоумную, оставив в слезах свою старую бабушку.
— Если он увезет эту бешеную, эту срамницу, я и в могиле покоя не найду — сидьмя сидеть буду! — из-под халата выкрикнула бабушка и громко зарыдала.
Сидевшие рядом женщины принялись успокаивать ее:
— Не плачь, Аннабиби, не сделает твой внук такого, не сможет он растерзать твое сердце!
— Никуда он ее не увезет. Зачем она ему, опозоренная? Что он, получше не найдет?
Еще собираясь в село, Сердар знал, что сцена эта неизбежна, и приготовился выдержать все до конца, стерпеть. Но он и представить себе не мог, что ему будет так трудно настаивать на своем, слушать рыдания бабушки. А старая Аннабиби никак не хотела смириться. Она то вскакивала и начинала лупить по полу маленькими сухими кулачками, то снова закрывалась с головой, и из-под халата неслись ее отчаянные глухие рыдания…