— Бабушка! — снова подал голос Сердар. — А как шайтан убил чабана? Расскажи!
— Как убил-то? Ну слушай, как убил… Вернулся, значит, тот злосердный книжник на землю — теперь уж он не просто книжник был, а шайтан в обличье книжника — и стал он людей сбивать с пути истинного. Многих сбил, и подошла очередь одного чабана. И так, и эдак подбирается к нему шайтан, а все без толку — благонравный очень был тот чабан и в вере крепок. Умаялся с ним шайтан и решил на хитрость пойти — на то ведь он и шайтан, чтоб всякие хитрости знать да уловки, — надумал он ишаков на бунт подбить — животных совратить с пути истинного. А ослы у чабана мирные были, тихие такие, спокойные, ходят себе, травку молодую пощипывают… И вдруг взбесились, да все разом. Сначала друг дружку лягали да кусали, а потом и на чабана набросились. Набросились и залягали его насмерть. Пришлось шайтану самому ишаков пасти. От того случая и поговорка пошла: разжирел осел, хозяина лягать начал. Они ведь чумовые, ослы эти: другой раз всю ночь орет — никакого угомону на него, а чего орет, и сам не знает…
— А почему они так?
— Как почему? Я ж говорю: пир-то у них — шайтан, он их и подбивает.
Сердар немножко подумал.
— Бабушка! А у петухов? Петушиный пир тоже — шайтан? Они ведь тоже среди ночи голосят, спать не дают.
— Вот уж про петухов не скажу… Не знаю про петухов. А много у тебя еще товару — в твоем мешке с вопросами? — бабушка усмехнулась и почесала голову.
Внук не ответил, что-то напряженно обдумывая.
— Бабушка, мы про козу забыли! Кто козий пир?
— Хватит, сынок, про козу завтра. — И бабушка, закряхтев, стала решительно подниматься с кошмы.
Сердару и Мереду крепко повезло с бабушкой. Ничья бабушка не знала столько сказок и преданий, сколько эта шестидесятилетняя женщина с ясным молодым умом и прекрасной памятью. Внуки не сомневались, что запас сказок и преданий у нее неистощим, и, скорей всего, не ошибались, потому что Аннабиби, сама того не замечая, нередко начинала сочинять сказки.
На следующий день Сердар прямо с утра, едва напились чаю, начал приставать к бабке:
— Бабушка, ты про козу обещала. Помнишь — вчера не рассказала?
— Разве не рассказала? — старуха прекрасно помнила, на чем прервала вчера свой рассказ, но ей хотелось, чтоб внук попросил, напомнил.
— Не рассказала! Про ослиного пира рассказала, а про козьего — нет.
— Так ведь он у них один, общий. Шайтан.
— И у коз шайтан? А разве они тогда вместе с ослами паслись, когда чабана убили?
— Нет, не паслись. Шайтан не был их чабаном, он сразу пиром стал.
— А так разве бывает? Ты же сама сказала: умелые чабаны, которые хорошо смотрят за скотиной, становятся потом святыми пирами. А теперь говоришь — не пас шайтан коз! Как же он их пиром стал?