Лжедмитрию осталось теперь убедить всех в том, что он — сын Ивана Грозного. Сам он в этом нисколько не сомневался, а потому легко согласился встретиться с матерью царевича. В середине июля 1605 года старицу Марфу (Марию Нагую) привезли в Москву. Многие наблюдали их трогательную встречу — вдова Ивана Грозного и самозванец со слезами на глазах обняли друг друга.
Вскоре после этого, 21 июля, в Успенском соборе состоялась коронация Лжедмитрия. Так началось 11-месячное правление самозванца. Лжедмитрий сразу приступил к ломке всех русских установлений. Боярскую думу преобразовал в Сенат, вводил новые должности по польскому образцу и не считался с мнением бояр. Отношения с Боярской думой не складывались. Бояре готовы были терпеть его высокомерие и тщеславие лишь в том случае, если бы он не мешал им править по своему усмотрению. Но тщеславие-то и не позволяло Лжедмитрию соглашаться с этим. Он всеми способами стремился возвыситься над боярами, унижал их, издеваясь над их непросвещенностью. Попытался Лжедмитрий и формально закрепить свой высокий статус, присвоив себе императорский титул. Отныне он именовал себя «мы, непобедимейший монарх Божьей милостью император, и великий князь всея России, и многих земель государь, и царь самодержец, и прочая, и прочая, и прочая».
Лжедмитрий был деятельным и отнюдь не бездарным правителем. При нем вовсю шла работа над новым Судебником (утвердить его так и не успели). В феврале 1606 года был принят закон, закреплявший бежавших от нужды и голода крестьян за теми, кто в «голодное время прокормил». Эта мера была выгодна южным помещикам, поскольку беглые больше всего оседали на целинных землях бывшего Дикого поля. Одновременно Лжедмитрий освободил южные районы от государевых податей на десять лет, таким образом отблагодарив их за поддержку.
Положение Лжедмитрия казалось устойчивым, но поляки не позволяли ему забыть о своих обещаниях, грозя разоблачением. Уже в феврале 1606 года в Москву явились послы короля Сигизмунда с территориальными претензиями. О тайных сношениях нового царя с Речью Посполитой скоро стало известно, но о сути их в Москве пока не догадывались. Чтобы рассеять подозрения, самозванец попытался представить дело так, будто речь идет о союзе с поляками против Крыма и Турции. Он даже всерьез начал готовиться к военному походу на турецкую крепость Азов. Но подготовка к войне вызвала резкое раздражение уставшего от бесконечных войн дворянства.
Очень скоро недовольные составили заговор, который снова возглавил опытный Василий Шуйский. Он уже побывал в руках палача и вовсе не хотел еще раз оказаться перед плахой. Поэтому заговорщики действовали очень осторожно. В Польше они вошли в контакт с противниками Сигизмунда III и предложили им возвести Лжедмитрия на польский престол. Польский король довольно быстро узнал об этом, и отношения его с Лжедмитрием обострились до предела. Взбешенный король по дипломатическим каналам прямо заявил ему: «Подлинно тебя Бог сопхнет с столицы твоей, и надобе то указать всему свету и Москве самой, какой ты человек и что им хочешь сделати». Одновременно заговорщики распространяли слухи, что Лжедмитрий — царь не настоящий и готовили покушение. Лжедмитрий знал об этом и значительно увеличил свою охрану — теперь в Кремле постоянно дежурили сотни иностранных наемников. Однако для полной безопасности этого было мало, а на русских Лжедмитрий не рассчитывал. Тогда самозванец вспомнил о дочери Юрия Мнишека Марине, которую в свое время обещал взять в жены. По условиям этого брачного соглашения Мнишеку и его дочери обещаны были крупные земельные владения. Они же обязывались привести с собой в Москву наемников и оружие. Лжедмитрий пообещал каждому из солдат задаток в сто золотых.