испуганно вскрикнула, прикрыв грудь рукой:
- Ты ничего со мной не сделал?
- Ничего, - ответил я, еще не поняв вопроса. Она
облегченно вздохнула и улыбнулась.
- Милый мой, ты прелесть, - прошептала она и погладила
своей мягкой рукой мою пылающую щеку. - Подай мне халат, я
мерзну.
Я подал ей халат и пока она одевалась, сидел рядом на
диване, с сожалением глядя, как под плотной тканью
постепенно скрывается прелестное тело Салины.
- Ты огорчен тем, что я одеваюсь? Ну, не надо. Я теперь
твоя. Как только я согреюсь, я снова разденусь для тебя и
ты сможешь смотреть на меня сколько захочешь. О! Давай
немного выпьем, я уже совсем трезвая. А ты?
- Я тоже. Но где мы возьмем вина?
- У! Этого добра здесь сколько хочешь! - воскликнула она
и, подбежав к книжному шкафу, извлекла бутылку коньяка.
Будешь это или лучше виски?
- Давай это.
Мы выпили по бокалу и Салина спрятала бутылку.
- Хватит, я не люблю пьяных. Ты ведь тоже не хочешь, чтобы
приятные воспоминания этой ночи потонули в пьяном угаре?
- Ну, конечно. Иди ко мне, я тебя поцелую.
- Только не сильно. В губы.
- Хорошо.
Она подошла ко мне и, положив свои руки мне на плечи,
запрокинула голову, подставив губы для поцелуя. Я приник к
этим пухлым, кроваво-красным подушечкам, чувствуя, как они
шевелятся под кончиком моего языка, затрепетав от
сладостного упоения. Мы чуть не задохнулись от захватившего
нас счастья. Моя рука попала под халат и, обняв тонкий,
гибкий стан, я прижал ее к себе, чтобы она почувствовала во
мне мужчину. Второй рукой я стал гладить ее грудь и
теребить соски. Салина вяло и бессильно сопротивлялась,
тихонько вскрикивая:
- Ой, что ты делаешь... Не надо!
Но моя рука уже гладила и мяла упругую мякоть ее лобка, а
указательный палец погрузился в обильно увлажненный "Грот
любви". Салина задыхалась. Тело ее извивалось в сладостных
конвульсиях, она едва вымолвила:
- Я не могу больше стоять. Идем на диван...
Подхватив ее на руки, я перенес Салину на диван, распахнул
халат и в безумном порыве страсти стал исступленно целовать
розовое, вздрагивающее тело. Салина прикрыла ладонью свой
лобок, не допустив туда мои губы. Я поцеловал руку, милая
девочка опять была близка к обмороку и, чтобы дать ей придти
в себя, я прекратил свои лобзания. Постепенно она
успокоилась, открыла глаза и тихо спросила:
- Что же ты?
- Сейчас!
Я быстро разделся догола. Она пристально следила за мной
с восхищением. Затем я лег рядом с ней и ощутил, как
трепетная дрожь сотрясает ее тело.
- Салина, милая, только не теряй рассудок, - шептал я ей,