жей белизной, тонкая талия и длинные красивые ноги - своим
изяществом. Она подошла ко мне и просто спросила:
- Вам помочь?
- Что вы, я сам!
Как зачарованный, я смотрел на выпуклость ее лобка под
трусиками. Она не смутилась, но понимающе улыбнулась и отош
ла к столу. Я наскоро перебросал оставшиеся вещи на кровать
и сел напротив нее.
- Что будем делать? - спросила она, оглядывая комнату.
- Что хотите.
Она загадочно улыбнулась.
- А ведь вы здесь живете один?
- Да. Это плохо?
- Не плохо, а скучно, - ответила она, поправляя ска
терть.
- Почему скучно?
- Я люблю шум, многолюдие. Я артистка и мне нужны
зрители.
- Я буду зрителем и могу заменить большую аудиторию
своими восторгами.
Она рассмеялась.
- Нет, это все не то.
- Вы что - поете, танцуете?
- Не то и не другое. Я - акробат-пластик. - она встала
со стула и легко, как резиновая, изогнулась назад, достав с
пола рукой упавшую со стола запонку. Я был поражен гибкостью
ее тела.
- Видели?..
- Это невероятно.
- Вполне вероятно. Ну, так будет публика?
- А где же я ее возьму?
- Где-нибудь, давайте поедем в город и я выступлю в ка
ком-нибудь театре.
Я вспомнил инцидент с зарой и решительно запротестовал.
Она возмущенно фыркнула и, насупившись, замолчала. Я не
знал, как выйти из положения. Может быть, с'ездить в ночной
клуб? Там меня никто не знает.
- Хорошо. Мы сейчас поедем в ночной клуб, но при одном
условии, что вы не единым взглядом не покажете, что знаете
меня.
- О, великолепно! Я это сделаю, как нельзя лучше.
- Обратно ехать нам вместе нельзя. Вы возьмете такси.
- Хорошо.
- Но что вы оденете? Так ведь идти нельзя.
Она задумалась, а потом спросила:
- А нет у вас какого-нибудь куска материи? Что-нибудь
легкое.
- Есть, - я вытащил из шкафа рулон шелка, приготовленный
для рубашек. Она быстро смастерила себе что-то вроде вечер
него платья, заколов в двух местах моими булавками от гал
стуков.
- Ну, вот я и готова. Поехали
Спустя 20 минут, мы по одному, соблюдая полную конспира
цию, вошли в подвальное помещение ночного клуба. Она прошла
в кабинет управляющего, а я занял стол у самой эстрады. Нап
ротив меня сидела пьяная женщина с довольно милыми чертами
лица и с глубоким вырезом платья, из которого были видны ее
дряблые маленькие груди. Она смотрела на меня мутными глаза
ми и облизывала языком густо накрашенные губы. Это было
очень противно. Я отвернулся от нее и стал смотреть на сце
ну. Под дикие завывания джаза в ослепитульных лучах прожек
торов там извивалась в сладострастных позах маленькая ху
денькая женщина с большой коричневой родинкой у пупка. На