Завладев ее грудями, он одну за другой стал тискать их с такой силой, что на нежной плоти оставались красные отметины. Трок щипал и тянул ее соски до тех пор, пока они не потемнели, а затем его рука скользнула по ее животу. Он игриво сунул толстый палец ей в пупок, потом попытался силой раздвинуть девушке бедра. Она крепко сжала их, заплетя одну ногу за другую, чтобы ему помешать.
Трок вдруг подался назад и оседлал невесту, усевшись всем весом на нижнюю часть ее туловища, лишив возможности пошевелиться, и рванул с себя тунику. Под туникой он был голый. Тело его было закалено войной, охотой и грубыми играми, и хотя Минтака плохо видела от боли, слез и ужаса, у нее осталось впечатление широких плеч и бугристых мускулов, рук толстых и жилистых, как сучья ливанских кедров.
Прижимая ее собой, он развернулся так, чтобы его живот вдавился в ее, а жесткие волосы, покрывающие его грудь, терлись о ее груди. С нарастающим ужасом девушка ощутила, как в нее упирается мощный пенис.
Минтака дралась не ради соблюдения достоинства и не из скромности – для нее речь шла о жизни и смерти. Девушка пыталась укусить насильника за лицо, но острые зубки вязли в густой бороде. Она царапала ему спину, ногти ее сдирали кожу, как шелуху, но фараон словно ничего не чувствовал.
Он попытался всунуть колено ей между бедер, но царевна крепко сцепила их, перекинув одну ногу через другую. Все до единого мускулы нижней половины ее тела одеревенели от напряжения и страха, сделав ее такой же недоступной, как гранитная статуя богини.
Оба они вспотели, Трок более обильно. Пот стекал по его телу, смочив кожу обоих, и его мощный член скользил по ее животу и бился о плотно стиснутые бедра.
Неожиданно мужчина поднял верхнюю половину туловища и с размаху отвесил девушке тяжелую пощечину. Удар пришелся по ее стиснутым челюстям, губам и носу. Минтака почувствовала, как кровь наполняет ей рот, а в глазах темнеет.
– Открывайся, сука! – пропыхтел он сверху. – Отворяй свою горячую щелку и впусти меня!
Трок энергично работал бедрами, и царевна ощущала, как мерзкий отросток скользит по ней. Даже обессилев от боли и почти потеряв сознание от удара, она отказывалась уступить, но знала, что так не может продолжаться долго – противник был слишком массивным и сильным.
– Хатхор, помоги мне! – взмолилась она, закрыв глаза. – Добрая богиня, не дай этому свершиться!
Услышав его стон, Минтака открыла глаза. Лицо фараона потемнело от прилившей к голове крови. Он выгнул спину и застонал, как от боли. Глаза его расширились, они были красными и смотрели в никуда. Рот раскрылся в гримасе ужаса.