Возвращаясь во дворец, Трок правил одной рукой, другой же крепко обвивал невесту, чтобы не сбежала. По обочинам дороги выстроились воины, осыпавшие колесницу дождем из амулетов и приносящих удачу талисманов. Некоторые протягивали фараону чаши с вином, и тот опрокидывал их, проливая большую часть на тунику, где вино смешивалось с кровью с его разодранной щеки.
Ко времени прибытия во дворец Трок был весь мокрым от крови, вина, пота и густо покрыт пылью, осевшей на нем во время погони за невестой и последовавшей схватки. Хмель ударил ему в голову, в глазах горело вожделение.
Он протащил Минтаку сквозь толпу в свои новые покои, и стражи встали у дверей с мечами наголо, отгоняя гостей. Но последние не спешили расходиться и, окружив дворец, криками подбадривали жениха и давали похабные советы невесте.
В опочивальне Трок швырнул царевну на белую овчину, застилавшую матрас, а сам обеими руками принялся отстегивать пояс с мечом, последними словами ругая упрямую пряжку. Минтака тем временем подпрыгнула на лежанке и соскочила с нее, как заяц, поднятый хорьком с лежки.
Она подбежала к ведущим на террасу дверям и попыталась их открыть. По приказу Трока их заперли на засов снаружи, и как ни старалась девушка отворить их, прочные двери даже не дрогнули под ее напором.
У нее за спиной Трок избавился наконец от пояса, и ножны со стуком упали на мозаичный пол. Нетвердой походкой жених направился к невесте.
– Борись сколько хочешь, красотка, – промямлил он заплетающимся языком. – От того, что ты кричишь и пинаешься, мой жезл только пуще распаляется огнем.
Обхватив ее одной рукой за талию, другой он ухватил за грудь.
– Клянусь Сутехом! Что это за сочный, налитой плод?
Фараон стиснул грудь рукой, привыкшей управляться с мечом и поводьями колесницы. От боли девушка вскрикнула и, извернувшись, снова попыталась выцарапать обидчику глаза. Тот перехватил ее руку.
– Не пытайся повторять этот маленький трюк, – сказал он, поднял ее и понес обратно на ложе.
– Бабуин! – закричала она. – Вонючая, волосатая обезьяна! Грязное животное!
– Какая чудесная любовная песенка, крошка, – проворковал фараон. – Мое сердце и мой жезл разбухают от крови, когда я слышу, как сильно ты желаешь меня.
Он снова швырнул ее на постель и на этот раз придавил к ней мускулистой ручищей. Его физиономия находилась буквально в паре дюймов от ее лица. Борода колола ей щеки, от его дыхания разило кислым вином. Минтака отвернулась. Трок расхохотался и, крючком засунув палец ей за шиворот, разодрал на ней шелковое одеяние до пояса.