День уже клонился к вечеру, когда процессия достигла пристани. Оттуда царской барке предстояло переправить фараона и его приближенных на западный берег, к дворцу Мемнона. Едва царская свита оказалась на борту, две сотни гребцов на тесно составленных скамьях налегли на весла. Повинуясь задаваемому барабаном ритму, весла поднимались и опускались, мокрые и сверкающие, как крылья гигантской цапли.
В последних лучах солнца барка, в окружении гребных и парусных судов и лодок, пересекла реку. Но даже когда она причалила к берегу, обязанности царя на этот день не были закончены. Другая повозка повезла мальчика через толпу к погребальному храму его отца, фараона Тамоса.
Уже стемнело, когда шествие втянулось на подъездную дорогу, освещаемую кострами по обе стороны. Народ весь день подкреплялся вином и пивом, выделенным царской казной, поэтому стоял оглушающий рев, когда фараон спешился у храма Тамоса и стал подниматься по лестнице. Ряды гранитных изваяний изображали его отца и покровителя оного, бога Гора, во всех ста его священных обличьях: мальчика Гарпократа с косичкой на боку и пальцем во рту, сосущего грудь Исиды или сидящего на бутоне лотоса; в образе человека с головой сокола или крылатого солнечного диска. Благодаря этим изображениям фигуры царя и бога сливались воедино.
Вельможа Наджа и жрецы ввели юного фараона через высокие ворота в Зал скорби – священное место, где на бальзамировочной плите из черного диорита возлежала мумия Тамоса. В отдельной усыпальнице в боковой стене, под охраной темной статуи Анубиса, бога кладбищ, стояли сосуды-канопы из покрытого перламутром алебастра, в которых хранились сердце, легкие и внутренности царя.
Во второй усыпальнице, в противоположной стене, стоял готовый принять царственное тело покрытый золотом саркофаг. Золотой портрет фараона на крышке гроба был так точен, что сердце у Нефера дрогнуло от боли, а на глаза навернулись слезы. Он загнал их обратно и последовал за жрецами к центру зала, где лежал труп отца.
Вельможа Наджа занял место напротив него, с дальней стороны диоритовой плиты, а верховный жрец расположился у головы покойного царя. Когда к церемонии отверзания уст все было готово, два жреца сняли укрывающий тело льняной покров, и Нефер, глянув на отца, невольно содрогнулся.
Все те недели, пока Нефер и Таита были в пустыне, бальзамировщики провели за работой. Сначала они завели через ноздри серебряную ложку на длинной ручке и, не повредив головы, вычерпали мягкое вещество мозга. Затем удалили быстро портящиеся глазные яблоки и заполнили глазницы и полость черепа натриевыми солями и ароматическими травами. После этого тело фараона погрузили в ванну из густого соляного раствора, оставив на поверхности голову, и вымачивали так целый месяц, ежедневно меняя жидкость. Содержащиеся в ткани жиры растворились, а кожа отслоилась. Не пострадали только кожа и волосы на голове.