Таита медленно повернулся к нему, и вельможа вздрогнул в испуге. Маг преобразился. Лицо его светилось зеленым светом, как у воскресшего бога. Зеленая пена исходила из разверстого рта и падала на грудь, глаза без зрачков испускали в отблесках пламени жаровен серебристые лучи. Не переставляя ног, чародей заскользил к месту, где сидел Наджа, а из покрытых пеной губ долетали звуки, которые могла производить орда демонов и джиннов: жуткий хор криков, стонов, шипение и хрипы, отрыжка и безумный хохот.
Вельможа попытался было встать, но звуки и дым затуманили его рассудок, и тьма окутала его. Ноги его обмякли, он соскользнул со стула и повалился на плиты пола в глубоком обмороке.
Когда регент Египта очнулся, солнце стояло высоко, играя на речных волнах. Он обнаружил, что лежит на шелковом матрасе на корме царской барки, под желтым навесом.
Обведя окружающее мутным взором, Наджа заметил паруса сопровождающих судов, белые, как крылья цапли на фоне роскошной зелени берегов. Яркий солнечный свет резал глаза, и вельможа снова закрыл их. Его мучила жажда, в горле саднило так, будто он проглотил пригоршню острых камешков, а в голове гудело, как если бы все демоны из вчерашнего видения оказались заперты внутри нее. Наджа застонал, содрогнулся, и его обильно стошнило в подставленное рабом ведро.
Подошел Таита, поднял ему голову и дал выпить какой-то чудесный настой, от которого боль в голове унялась, а скопившиеся в нижней части раздувшегося живота газы вырвались наружу бурной чередой зловонных ветров.
– Таита, расскажи мне все, – прошептал вельможа, немного придя в себя. – Я ничего не помню. Что открыли лабиринты?
Прежде чем ответить, маг отослал подальше гребцов и рабов. Затем опустился перед матрасом на колени.
– Я не помню ничего, после того как… – проговорил Наджа, положив дрожащую руку ему на плечо.
Ужас предыдущей ночи нахлынул снова, и регент вздрогнул и замолчал.
– Мы почти достигли Себеннита, ваше величество, – промолвил Таита. – И возвратимся в Фивы еще до наступления темноты.
– Что случилось, Таита? – Вельможа потряс старика за плечо. – Что открыли лабиринты?
– Великие чудеса, ваше величество. – Голос Таиты дрожал от волнения.
– Чудеса? – Наджа оживился и попытался сесть. – Почему ты называешь меня величеством? Я ведь не фараон.
– Это часть того, что открылось.
– Расскажи мне! Расскажи мне все!
– Разве ты не помнишь, как крыша храма раскрылась, подобно бутону лотоса, и с неба к нам спустился огромный мост?
Наджа покачал головой, потом неуверенно кивнул:
– Да, припоминаю. Этот мост представлял собой золотую лестницу?