А вот и родные места. Маленькие деревянные дома вперемежку с пятиэтажками. Глухая провинция. А всего ничего отъехали от Москвы с ее ночными огнями. Любе здесь точно не привыкать. Сама в похожем городе жила, размером с головку булавки, если посмотреть на карте. Маленькие городки. В них есть какая-то прелесть, которую он никак не мог понять. Может в размеренности и простоте жизни? Где каждый знает друг друга если не по имени, а уж точно в лицо? Или в этом белом чистом снеге, который остается таким и в городе?
Люба скатала снежный комок в руках и смотрела, как он медленно тает, пока он вытаскивал сумки из багажника. Интересно, о чем она думает? Потом решительно разломала комок и кинула его в сугроб. Потом узнает. Если не забудет.
Первый этаж. Трехкомнатная квартира, в которой всегда было многолюдно. Дверь открыла какая-то мелкая девчонка. Новенькая. Он с ней еще не был знаком.
— Привет, мелкота. Мать чего делает?
— На кухне. Ужин готовит. — ответила растерянно девочка. — А вы кто?
— Нюра, кто там? — из кухни вышла женщина лет пятидесяти с седыми волосами, собранными в пучок. Она на минуту остановилась, а потом просто молча обняла Стаса. — Что же ты не позвонил? Предупредил, что приедешь.
— Так спонтанно все получилось. — ответил Стас. — Я Ярика привез.
— Ярик? Да тебя не узнать! Вытянулся как! А на тебя и непохож. Разве только взглядом. Взгляд точно твой. Как у волчонка. — она потрепала Ярика по голове. Тот резко отскочил в сторону. — Проходите. А что в сумках?
— Можно пока Ярик у тебя поживет?
— Хоть все оставайтесь. — она улыбнулась.
— Я на это и надеялся.
Люба ко всему решила относиться нейтрально. К тому же побывать в гостях у родных Стаса было лучше, чем видеть, как он напивается и гадать стоит ли его опасаться. Вчера она весь день провела как на иголках. Но прошло все мирно. Он пил да литературу обсуждал. Отец, когда пил, то политику обсуждал, а этот Достоевского. Пусть она и не читала Достоевского, но много о нем узнала за прошедший день. Самое дурное ее день рождения. Одного хорошо, что Стас решил к ней относиться как к ребенку. Та история, когда она должна была его соблазнить, показалась ей совсем дикой и глупой. Если бы тогда отец на нее не надавил, Люба бы не согласилась. Сейчас, узнавая Стаса, она все больше радовалась, что тогда у нее ничего не получилось. Он ей не нравился. Вызывал какое-то противное чувство в душе. Представить, что пришлось бы с ним целоваться, ее начинало передергивать от отвращения. Но общаться с ним было интересно. Или скорее не опасно.