Весь следующий день подруги между собой не разговаривали, и на второй день тоже, и на третий. На третий у Марины было дежурство в больнице, и она отправилась хлопотать об общежитии. Там, как назло, свободных мест не было. Так что утром, вконец отчаявшись, она возвращалась с дежурства домой и думала, думала, как же ей теперь быть в этом большом городе, обернувшимся такими большими бедами… Каждый шаг по заснеженным улицам отдавался болью воспоминаний…
* * *
Внезапная и немыслимая находка вмиг решала все проблемы. Марина сразу отрезала от себя все мысли об этом покойнике – уже третьей смерти, встреченной ею на своем пути. “Забудь его лицо, – приказала она себе. – Не думай, кто он, почему был здесь, откуда у него эти деньги. Никто не видел, никто не знает”. Так успокаивала она сама себя, точно уверенная в том, что в этот ранний час на всей лестнице были только двое: она, Марина, и этот мертвец с пьяной усмешкой на лице.
У Марины не было вопросов о том, на что потратить внезапно свалившиеся на нее деньги конечно, на жилье. Комнату она нашла себе довольно быстро и удачно: на любимом ею Васильевском острове. Денег хватило с лихвой – комнатка была небольшая, да к тому же на первом этаже, а потому недорогая. Зарешеченные окна и вид на какие-то бетонные обломки, некогда бывшие фонтаном в этом дворе-колодце, Марину не смущали. Своя комната – это уже прекрасно, а что там за окном, какое ей до этого дело?
Катьке, чтобы не вдаваться в ненужные и опасные подробности, Марина объяснила на понятном той языке: мол, нашелся “спонсор” – снимает ей эту комнатуху. Катька, конечно, разочарованно поцокала языком, оглядывая новое прибежище своей подруги и, уходя, пробормотала что-то вроде: “Из князи да в грязи”. А Марина осталась довольна тем, что Катька приняла ее вранье за чистую монету.
Марина подыскала почти такие же обои, какие были в гостиной того, уже закрытого для нее дома на тихой набережной – болотно-зеленоватые, с гирляндами мелких цветов, спускающихся среди четкой геометрии полос. Она подобрала похожие портьеры – плотные, через которые не проникала даже тень решеток. В комиссионке довольно дешево ей удалось купить старый письменный стол, пару этажерок с резными балясинами и даже диван со спинкой под орех – с вырезанными по дереву дивными лилиями на длинных стеблях. Она любила этот стиль модерн – ценить его томность и негу ее научил Павел Сергеевич. Несколько гравюр и старых открыток в рамочках, которые она развесила по стенам, завершили иллюзию. Ей казалось, что она воссоздала тот дивный мир, в который на целый год забросила ее недавно добрая судьба…