Серьезно смотрю ему в глаза. Он взгляд не отводит, вопросительно, но твердо глядя на меня. Да, мальчик далеко пойдет.
— Георгий, я мог бы сказать сейчас то, что говорю обычно другим людям про этот случай, но мы с тобой договорились говорить прямо и откровенно, как отец с сыном и как два дворянина нашей Империи. Поэтому тебе я скажу так, как есть. Да, твой дядя Ники нарушил свой долг Государя и свою присягу, данную Богу и народу. Да, были обстоятельства, которые могут объяснить то его решение. Объяснить, но не оправдать. Его решение отречься от Престола едва не погубило Россию. Мы были на грани катастрофы, на грани революции и гражданской войны. В огне братоубийства погибли бы десятки миллионов русских людей, а Держава наша распалась бы на части. Вот цена малодушия Императора. Ты слышал новости о том, что сейчас происходит во Франции?
— Да, папа. Германцы заняли три провинции. И еще там гражданская война.
— У нас все было бы значительно хуже, уж поверь мне на слово. Я знаю, о чем говорю.
Мальчик серьезно кивнул.
— Так вот, сын. Я не хотел короны, но и отказаться, зная, чем это все закончится, я тоже не мог, не имел права. И раз уж старший брат проявил малодушие, значит, я, как младший брат, должен был, словно на поле боя, подхватить падающее Знамя и нести его вперед. Полк не существует без Знамени, а Империя без Императора.
Мы какое-то время шли молча. Георгий обдумывал мои слова, а я не хотел ему мешать. Наконец, мальчик тихо проговорил:
— Из-за того, что дядя Ники изменил своей присяге, погибла моя мама…
Я стиснул зубы. Да, под этим углом я на проблему не смотрел. Вот уж действительно.
— Да, сын. Получается так.
Помолчали. Каждый думал о своем. И я не хотел бы быть на месте Николая, когда тот посмотрит в глаза моему сыну. Что ж, за все надо платить. В том числе и за малодушие. И уж, тем более, за измену присяге. Я имел право так говорить, потому что знал, что Николай отрекся бы в любом случае, и мое появление в этом времени изменило лишь ход истории, но отнюдь не это позорное обстоятельство. Что ж, пусть им там в поезде икается. Ему и его драгоценной Аликс.
— Впрочем, сын, дядя Ники своим отречением породил проблему, которую нужно срочно решать. Наши законы не позволяют Императорам отрекаться. И уж, тем более, отрекаться за сына. Мы уже имели заговор и мятеж, в попытке усадить Алексея на трон. Мятеж подавили, но мое положение очень зыбко. Угроза еще не минула. И если переворот случится, то не пощадят ни меня, ни тебя, понимаешь? И не важно, что ты не имеешь прав на Престол. Это ничего не изменит. Ты можешь погибнуть в любом случае.