Конечно, Имперский Комиссар прибыл сюда не ради каких-то наблюдений за позициями германцев или для какой-то там рекогносцировки. Для этого всего хватало специалистов во всех союзных армиях.
Он пришел подумать. И лучшего места, где никто не будет его отвлекать, придумать было сложно.
Да, уже совершенно очевидно, что в ближайшее время штурма Парижа ожидать не приходится. Причем ни с одной из сторон. Немцы все силы бросили на захват Абвиля и свободных ресурсов для боев за столицу Франции у них попросту нет. Союзники же лишь укрепляли свои позиции на занятых ранее или отвоеванных в последние дни рубежах, не имея сил не только для наступления, но и для полноценной обороны города, ударь германцы в полную силу.
Все силы союзников, как, впрочем, и силы германцев, словно тот кусок масла, были размазаны по огромным территориям и размазаны очень тонким слоем. Опасно тонким слоем. Поход на Бордо и попытка быстрого охвата Окситании съела последние резервы. И пусть дни инсургентов сочтены, но черная цена этого была сейчас вокруг Мостовского.
Ошибся ли Петен, гоняясь за золотым запасом Банка Франции? Или он знал нечто большее? Что-то такое, что стоит разрушенного Парижа?
Александр Петрович не исключал и последний вариант. Слишком уж много странных событий происходило вокруг. То Государь буквально наизнанку выворачивает своими телеграммами, требуя вспомнить мельчайшие детали последних разговоров с генералом Петеном. То требует подробно описать выражение лица баронессы Беатрисы Эфрусси де Ротшильд, с которой Мостовский давеча столкнулся в дверях приемной Петена. То…
А, впрочем, что гадать-то? Смотри в оба и делай выводы.
Вообще, известие о попытке покушения на Иоланду произвели разный эффект в Париже. Солдаты 6-го Иоланды Савойской полка всерьез рассвирепели и решительным ударом выбили германские войска с вокзала Аустерлиц, буквально сбросив немцев в Сену. Французские союзники отреагировали спокойнее, ограничившись дежурными выражениями осуждения и сочувствия. Впрочем, что им Иоланда? Вот покушались бы, к примеру, на принцессу Изабеллу Орлеанскую, они бы, наверняка, гневались бы куда больше.
Мостовский усмехнулся.
Да, такова жизнь. Своя рубашка ближе к телу. И тут ничего не попишешь.
Как и не попишешь ничего с тем, как повернулась вся история. Повернись она как-то иначе и на месте Иоланды была бы его невестка Ольга Кирилловна Мостовская, а место графа Брасова занял бы ее с Императором сын Михаил.
Впрочем, Ольга вполне могла занять место графини Брасовой, сраженная пулями того безумца — унтера Кирпичникова, расстрелявшего графиню в Гатчинском дворце на глазах ее сына. Равно как и вряд ли бы это что-то изменило, ведь, так или иначе Михаилу Второму нужен был законный престолонаследник, а значит, развод в интересах Империи был бы неизбежен.