Хотя, возможно, Ольга и предпочла бы такой поворот событий, чем жизнь с опостылевшим и явно нелюбимым мужем — со старшим братом Александра Петровича Мостовского. И уж в случае развода Император бы не пожалел Ольге и Михаилу ни титулов, ни содержания.
А так…
* * *
ИЗ СООБЩЕНИЯ РОССИЙСКОГО ТЕЛЕГРАФНОГО АГЕНТСТВА (РОСТА) ОТ 12 ИЮНЯ 1917 ГОДА:
Из Китая сообщают. Сегодня в Пекине провозглашено восстановление на троне императора Пу И. Парламент страны распущен, президент Китая Ли Юаньхун ушел в отставку. Вице-президент Фэн Гочжан в Нанкине отказался признать новую власть и заявил о верности республике.
Мы следим за развитием событий
* * *
ОТ РОССИЙСКОГО ИНФОРМБЮРО
Оперативная сводка за 12 июля 1917 года.
За истекшие сутки молниеносным ударом джигитов прославленной Дикой дивизии был выбит противник из города Перемышль. Австро-Венгерские части спешно оставляют позиции, спеша покинуть зону возможного окружения.
Силами 10-й пехотной дивизии генерала Маркова освобожден город Люблин.
Так же, сегодня на рассвете аэропланами 1-й Особой Императорской Фамилии дальнебомбардировочной дивизии генерал-лейтенанта Шидловского был нанесен бомбовый удар по железнодорожному узлу Варшава. Противник понес огромный урон в живой силе и технике.
На других участках фронта ничего существенного не произошло.
* * *
МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ «МАРФИНО». 12 (25) июля 1917 года.
Да, непростое это дело — брак королевских особ.
Причем, если в начале всего дела, я рассматривал этот брак сугубо как политический и династический, то теперь для меня весомую роль играл и личный момент. Я действительно хотел, чтобы Иоланда стала моей женой. Судя по всему, она хотела того же.
Мы регулярно обменивались письмами, полными намеков и взаимной игры в угадай глубинный, истинный смысл фразы. Не менее регулярно мы общались с ее царственным отцом и другими влиятельными персонами в Риме и не только. Волконский только и делал, что метался между российским посольством в Италии и прочими местами, включая Квиринальский дворец и Собор Святого Петра. И все это, как выяснилось, не было секретом для всего мира и моих горцев.
Что ж, популярность принцессы росла, она не сходила со страниц прессы, становилась темой номер один сплетен и пересудов, и, главное, вольно или невольно, становилась центром кристаллизации очень многих дел и процессов. И не только в Италии.
Причем, если в высших сферах царил сугубо деловой прагматичный подход, то вот в массах Иоланда была чрезвычайно популярна. Так что ее готов был носить на руках не только я.