— Горю… Одной пули… не пожалейте… Мочи нету… Все… до нутра… Одной… не пожалейте…
Крупные, как градинки, слезы выкатились из его глаз и пробежали до подбородка.
Гаша в ужасе зажала ладонью рот, упала головой в угол. Но кто-то крепко и властно поднял ее за плечи, в самое ухо приказал:
— Воды, живо! У красноармейцев наверху должна быть…
Гаша кинулась к лестнице, но навстречу уже бежали пулеметчик и Ольгуша с тем самым, простреленным, ведерком.
Федора с трудом уложили на мокрый пол под лестницей, сняли сапоги, из которых густо повалила испарина. Бумага с приказом была мокрой, в подтеках крови и пота.
— Господи, и откуда у человека сил стольки? Как он пришел?.. — вся дрожа, произнесла Гаша.
— Тут вот, тут, — тыкая в грудь тупым черным пальцем, отозвался старик с бантом. — Тут сила наша, девушка, в сердце самом. Федор — чистых кровей пролетарий… И неверной, дрожащей рукой снял кепку, сложил было пальцы, чтоб осенить себя крестом, но передумал, стал вытирать с лица пот.
В угловой комнате первого этажа Огурцов зачитывал приказ штаба, обороны бойцам своего отряда и красноармейцам, потерявшим командира во время последней вражеской атаки. В суровой тишине душераздирающе звучал глухой, похожий на рыданье стон Федора. В окна беззвучно влетали черные бабочки копоти.
"Защитникам Курской слободки — красноармейцам, бойцам самообороны! Держаться за каждый дом, за каждый укрепленный перекресток. Каждый час, который мятежники протопчутся на месте, работает на нас, защитников дела пролетарской революции… Вместе с вами успешно отражают натиск врагов грузинский отряд товарища Гегечкори, китайский отряд добровольцев, бойцы молоканской самообороны. Четвертый съезд терских народов эвакуирован из города и продолжает работу. Серго громит меньшевиков и эсеров, пытавшихся вручить власть предателю Бичерахову. Не поддавайтесь панике, товарищи! Власть на Тереке в наших руках. На помощь нам идут грозненские и нальчикские рабочие, ингушский отряд, сформированный Серго. Им послан к вам лично, защитники Курской слободки, конный отряд осетинских керменистов-коммунистов… Удержаться до их подхода — ваша задача… Да здравствует Советская власть на Тереке!
Начальник штаба Обороны
военком Бутырин".
Опустив бумагу, Огурцов прошелся медленным испытующим взглядом по лицам бойцоь. Лица были замкнутые, одинаково осунувшиеся и почерневшие, постаревшие за один этот день; половина бойцов ранена. Никто не отвел, не опустил глаз. И тогда просто, без излишнего пафоса Огурцов произнес:
— Что ж, будем держаться до последнего, покуда… живы.